Первородный грех - [161]

— Да я на них и внимания обращать не стала бы, — сказала Мэнди. — Просто говорите: «Ошиблись номером» — и вешайте трубку. Если будете все время так отвечать, им очень скоро надоест.

Холл был пуст. Дом казался странно изменившимся, каким-то притихшим, словно погруженным в траур. Мэнди ожидала, что застанет здесь полицейских, но никаких признаков их присутствия не было видно. В их кабинетике мисс Блэкетт сидела за компьютером, уставившись на экран, словно под гипнозом. Мэнди никогда раньше не видела, чтобы она выглядела так плохо. Она была очень бледна, а лицо ее, вдруг постарев, казалось теперь лицом очень старой женщины.

— Вы в порядке? — спросила Мэнди. — Вы ужасно выглядите. Мисс Блэкетт сделала усилие, чтобы сохранить достойную сдержанность.

— Конечно, я не в порядке, Мэнди. Как может кто-то из нас быть в порядке? У нас третья смерть за два месяца. Это ужасающе! Не пойму, что происходит с «Певерелл пресс». В издательстве все пошло кувырком с тех пор, как умер мистер Певерелл. А меня удивляет, как это тебе удается выглядеть такой веселой. В конце концов, ведь это ты ее обнаружила.

Похоже было, что она вот-вот разрыдается. И было здесь кое-что еще. Мисс Блэкетт была до смерти перепугана. Мэнди прямо нюхом чуяла ее ужас. Она неловко попыталась что-то объяснить:

— Ну да, конечно, мне жаль, что она умерла. Но я-то ее и не знала толком, правда ведь? И она была уже старая. И сама это над собой сделала. Это был ее собственный выбор. Она, видно, хотела умереть. Я хочу сказать, это ведь совсем не то, как мистер Жерар умер.

Лицо мисс Блэкетт залилось краской, и она воскликнула:

— Она была не старая! Как вы можете говорить такое? А даже если и была? Старики имеют ровно такое же право жить, как и вы!

— Да я и не говорила, что не имеют.

— Но ты это подразумевала. Надо думать, прежде чем говорить, Мэнди. Ты заявила, что она старая и ее смерть не имеет значения.

— Я не говорила, что ее смерть не имеет значения.

Мэнди почувствовала, что ее затягивает водоворот иррациональных эмоций, которые совершенно не доступны ни ее пониманию, ни контролю. Кроме того, теперь ей было видно, что мисс Блэкетт чуть не плачет. Она почувствовала облегчение, когда дверь открылась и вошла мисс Этьенн.

— А, вот и вы, Мэнди! — сказала она. — Мы не знали, сможете ли вы явиться сегодня. Вы в порядке?

— Да, спасибо, мисс Этьенн.

— Боюсь, на следующей неделе наши ряды сильно поредеют. Вы, видимо, тоже захотите уйти, когда первые волнения улягутся.

— Нет, мисс Этьенн. Я хотела бы остаться. — И, вдруг вспомнив о своих финансовых интересах, добавила: — Я думаю, раз некоторые сотрудники уходят и будет больше работы, мне полагалась бы прибавка?

Мисс Этьенн бросила на нее взгляд, в котором, как решила Мэнди, было больше иронического удивления, чем неодобрения. После секундной паузы она ответила:

— Хорошо. Я поговорю с миссис Крили. Прибавка — десять фунтов в неделю. Но это не награда за то, что вы решили остаться. Мы не даем взяток сотрудникам, чтобы они работали в «Певерелл пресс», и не поощряем шантаж. Вы получаете прибавку потому, что ваша работа этого стоит. — Она повернулась к мисс Блэкетт: — Полицейские, вероятно, будут здесь во второй половине дня. Им может понадобиться кабинет мистера Жерара… То есть мой кабинет. Если так случится, я перейду наверх, к мисс Франсес.

После ее ухода Мэнди обратилась к мисс Блэкетт:

— Послушайте, почему бы вам тоже не попросить прибавки? Нам придется взять на себя дополнительную нагрузку, если они не найдут новых сотрудников, а это может оказаться не так уж легко. Как вы и сказали — три смерти за два месяца. Люди дважды подумают, прежде чем сюда пойти.

Мисс Блэкетт уже принялась печатать, не отрывая глаз от стенографического блокнота.

— Нет уж, спасибо, Мэнди. Я не стану пользоваться положением, когда для моих работодателей наступили дни испытаний. У меня все-таки есть принципы.

— Ну что ж, вы можете себе их позволить, как я полагаю. А вот они-то, кажется, пользуются положением и недоплачивают вам все последние двадцать с чем-то лет. Впрочем, как хотите. Я только поговорю с миссис Крили, а потом пойду сварю кофе.

Мэнди уже пыталась дозвониться миссис Крили из дома, до ухода на работу, но никто не отвечал. А теперь ответили, и Мэнди очень сжато изложила новости, держась одних лишь фактов и не касаясь собственных эмоций. При мисс Блэкетт, прислушивавшейся к разговору с суровым неодобрением, было разумнее всего говорить кратко и как можно более сухо. Подробности могли подождать до вечерней беседы в «уютном уголке».

Сейчас она сказала вот что:

— Я попросила прибавки. Мне дают добавочно десять фунтов в неделю. Да, так я и подумала. Нет, я сказала, что остаюсь. Я зайду в агентство прямо с работы, тогда мы сможем поговорить.

Мэнди положила трубку. Она не могла не отметить про себя, что лишь благодаря своему странному состоянию мисс Блэкетт не напомнила ей, что не следует вести личные разговоры по рабочему телефону.

На кухне собралось гораздо больше народу, чем обычно бывало до десяти утра. Те сотрудники, что предпочитали самостоятельно готовить свой утренний кофе, вместо того чтобы еженедельно платить миссис Демери определенную сумму за ее вариант этого напитка, редко появлялись там раньше одиннадцати. Остановившись у входа, Мэнди услышала приглушенный гул сплетничающих голосов. Он смолк, когда она открыла дверь, и присутствующие виновато подняли на нее глаза, а потом приветствовали ее с чувством облегчения и лестным вниманием. На кухне, разумеется, находилась миссис Демери, а кроме нее — Эмма Уэйнрайт, истощенная, словно от анорексии, помощница мисс Клаудии, которая теперь работала личным секретарем мисс Певерелл; здесь же были Мэгги Фицджеральд и Эми Холден из рекламного, мистер Итон из отдела прав и контрактов и Дэйв со склада, который явился из дома № 10 под неубедительным предлогом, что у них на складе вышло все молоко. В помещении стоял крепкий запах кофе, а еще кто-то недавно поджаривал хлебцы. На кухне царила уютная заговорщическая атмосфера, но даже здесь Мэнди могла уловить признаки затаенного страха.