Первородный грех - [78]

— Ты можешь сделать это, Фрэнни, — говорит Габриэль, подходя ближе к Лилит.

Замешательство на лице Лилит проясняется, и она поворачивается ко мне.

— Она теперь моя.

Я нависаю над Лилит, прежде чем понимаю, что двигаюсь.

— Отпусти ее! — реву я, когда моя рука обвивает ее горло. Я толкаю ее в стену, занося мой святящийся кулак ей в лицо.

— Я не могу, — хрипит она. — Ты знаешь, что Он сделает со мной, если я не верну ее.

Я знал. То, что Лилит — Его королева, еще не значит, что Он пощадит ее от своего гнева. Я слышал сплетни, а однажды крики. Я взглянул на дыру в стене и вдруг понял, почему Он сдался так легко. Он знал, что Лилит не откажется от Его награды, и Он оставил ее выполнить Его приказ.

Габриэль отталкивает меня от нее.

— Остановись, Люк. Ты не можешь ее убить.

Я понимаю, что сжал ее шею слишком сильно. Я отпускаю руку и отступаю назад, не зная, что делать. Габриэль прав. Я не могу убить ее, не убив при этом Фрэнни. Когда я подумал, что эта девушка мерцает в образе Фрэнни, она делает шаг и тянется ко мне. Волна изнурительного желания прокатывается по моему телу, как приливная волна, сбивая меня на шаг назад.

— Оставь его в покое, заноза в заднице. Если я хочу его, он мой, — говорит она, и все мерцает вне фокуса, когда она поднимает руку и прикасается к моей щеке.

Я слышу голос Габриэля где-то в отдалении, но игнорирую его, потому что все, что имеет значение, — это Фрэнни. Я прижимаюсь к ней, желая чувствовать ее тело под моим и взорваться в порыве жгучей страсти.

— Вот так хорошо, — говорит она, дотрагиваясь до моего лица, и тянется ко мне в поцелуе.

Она ненасытна. Я отчаянно хочу быть ближе. Я собираю свою сущность и просачиваюсь сквозь ее губы. Но когда моя сущность входит в нее, я шокирован от моего вожделения, голос Фрэнни плачет:

— НЕТ!

— Становится немного душновато здесь, ты так не думаешь? — голос Лилит прерывается. — Горячий и потный. И ты знаешь, что знаешь, как я люблю горячих и потных, Люк.

Я съеживаюсь, зная, что Фрэнни слушает наш разговор, но Лилит права. У меня никогда не было чувства клаустрофобии в чужом теле.

Сущность Лилит кружит, огромная и темная, и ее невозможно удержать. Я могу почувствовать душу тела хозяина — темную и густую. Душа чистая, и уже отмечена для Ада, вот почему Лилит может вселяться в нее в первую очередь.

Затем я чувствую душу Фрэнни, ее белый опаловый отлив закручивается вокруг моего глянцевого черного. И в этом есть что-то ужасно неправильное. У ее души нет искры, как будто у нее нет сил, чтобы продолжать жить. Паника проникает в мой разум. Я только знаю, что необходимо унести ее отсюда.

— Я могу уйти, но заберу несколько душ с собой.

— Это не произойдет. Мой король хочет ее вернуть. Конечно, судя по тому, когда мы были вместе, я думаю, ты не захочешь уходить надолго.

Еще одна волна желания берет надо мной верх, но я направляю ее обратно на нее. Когда мое сознание проясняется, я понимаю, что Лилит и я не так уж и отличаемся. Она всего лишь пешка в Его игре, так же как и я. Если бы я смог ей показать это…

— Ты не обязана делать это, Лилит.

Ее сущность плотно закручивается вокруг меня и Фрэнни, дымом с алыми прожилками.

— Ты знаешь, что я сделаю.

— Он просто использует тебя — всех нас — в своей хитрой игре. Если Он получит Фрэнни, на этом Он не остановится.

— Нам Его не остановить. И кроме того, может быть, я не хочу Его останавливать. Когда Он Всемогущий, все по-другому.

— Некоторые вещи не меняются. Пытки… то, что Он делает с тобой…

— Мне нужно то, что Он делает для меня. Ничто не сравнится с Его похотью в смертном мире. Я надеялась, что Мэтта будет достаточно, но…

Она останавливается. Даже несмотря на ее резкие слова, ими движет внутренний страх, который она не может скрыть. В итоге я вижу разницу между Лилит и мной. Я родился грешным. Лилит сама сделала выбор. Она буквально заключила сделку с дьяволом тысячи лет назад. Когда я обменял свое бессмертие на любовь, она обменяла свою смертность на похоть.

— Я не могу жить без Его похоти, — добавляет она. — Фрэнни почувствовала это. Она знает.

Все смешалось. Все, что с ней случилось, почему ничего не осталось? Что Он сделал с ней? Чувство вины разрывает меня изнутри, оставляя меня пустым и холодным.

Я позволил этому случиться.

Я думаю о сверкающих сапфировых глазах Фрэнни, какими живыми они были, и я хочу умереть, зная, что это моя вина. Я не был достаточно сильным, чтобы заслужить ее, защитить ее.

Я мысленно обращаюсь к ней и медленно двигаюсь, окружая мерцающую сущность Фрэнни своей. Я проделываю это, пытаясь скрыть свои сомнения и неуверенность в себе, вместо того, чтобы играть на Лилит.

— Если Фрэнни будет на Его стороне, ты действительно думаешь, что Он будет по-прежнему желать тебя?

— Он всегда хотел меня, и Он всегда будет желать меня.

Я чувствую ее ярость, и страх вихрем проносится через нас, красные прожилки ее сущности становятся толще, объемнее.

А потом я это делаю. Я смешиваю мою сущность с Фрэнни.

Пожалуйста, Фрэнни. Пожалуйста, вернись ко мне.

— Разве это не мило, — говорит Лилит, с горечью и ненавистью. — Но уже слишком поздно. Она могла с радостью отдать себя нашему королю, если бы ты грубо не прервал.