Первое задание - [27]

— Брать живыми, не стрелять!

Кольцо вокруг школы стало медленно сужаться.

В школе стояла мёртвая тишина.

— Никуда не денутся. Скоро всё будет кончено, — успокаивая себя, пробормотал Шварц.

Его последние слова были пророческими.

Вдруг все — и русские, и немцы — увидели красную ракету. Она взметнулась огненной змейкой из-за лесного пригорка, за спиной фашистской цепи, и, повиснув на какой-то миг в высоте, с лёгким шумом рассыпалась на мелкие искры. И ещё не успели погаснуть они, как воздух разорвал дружный партизанский залп. Тишина раскололась пополам, а потом начала дробиться на мелкие части. Звонкие выстрелы горохом рассыпались по лесной чаще. Деловито затарахтели станковые и ручные пулемёты, зарокотали длинные очереди автоматов, сухо щёлкали винтовки, ухали взрывы ручных гранат. И весь этот шквал огня обрушился неожиданно на карателей. Они заметались по поляне, но бежать было некуда. Пули, как рой растревоженных, обезумевших пчёл, летели в воздухе, неся фашистам смерть. Густой предсмертный крик висел над деревней.

Оставив перед школой много убитых и раненых, немцы и полицаи бросились по дороге в обе стороны, дико вопя и стреляя в панике куда лопало. Большая группа двинулась через огороды, к речке. Дрожа от холодной воды и страха, каратели лихо преодолели неглубокую речушку и попали под огонь партизан группы комиссара.

Небольшая толпа полицаев побежала в гору сдаваться в плен. Смертельно раненный в грудь, упал командир полицейской карательной роты капитан Топорков.

И только теперь до майора Шварца дошёл истинный смысл происходящего. На этот раз партизаны оказались хитрее. Это была ловушка! Самодовольство мгновенно покинуло Шварца. Совершенно в ином свете предстали перед ним все события последних дней и особенно подготовка к этой операции, в которой его самоуверенность сыграла такую зловещую роль. Но теперь нужно было хоть как-то спасать положение.

— За мной! — громко крикнул Шварц и с небольшой группой солдат быстро переместился за небольшую, вытянутую возвышенность близ дороги.

— Ложись! — резко скомандовал Шварц, продолжая сам стоять во весь рост.

Видя своего командира, растерявшиеся солдаты бежали к нему со всех сторон и располагались за естественным укрытием в цепь.

А партизаны, по-прежнему не показываясь противнику, продолжали вести дружный прицельный огонь. Иван Иванович стоял под густой осиной и наблюдал за поляной и школой. Рядом с ним пристроился и бил без передышки из трофейного карабина дед, который перед боем разговаривал с капитаном Фогелем.

Шварц, убедившись, что на поляне способных двигаться солдат больше нет, сам упал на землю.

Партизан не было видно.

Огонь начал ослабевать, и только с лесистого бугра и чердака школы размеренно, не умолкая, били пулемёты.

— Без команды не стрелять! — прорычал Шварц. Мысли лихорадочно проносились в его голове: «Что делать? Как спасти оставшихся людей?» О себе он не думал. Огромное напряжение перебороло страх. Он — солдат, преданный фюреру и Германии, и умрёт, если это нужно, даже не поведя бровью. Но умирать всё-таки не хотелось.

Партизаны, убедившись, что их стрельба не достигает цели, прекратили её.

Над поляной повисла тишина. Слышались только слабые стоны умирающих и раненых солдат.

Но вот над деревушкой вновь взвилась красная ракета, и в тот же момент из леса, школы и огородов показались партизаны с оружием наперевес.

Они без крика шли в атаку.

— Огонь!

Стрельба гитлеровцев оказалась достаточно плотной, партизаны, неся потери, залегли.

Иван Иванович понял, что просчитался. Рано начал атаку. Нужно было подождать, пока посланный в обход взвод Герасименко оседлает дорогу и отрежет противнику путь назад.

Фашисты продолжали вести прицельный огонь. Расстреливали партизан в упор. Они были совсем рядом.

— Вперёд!

Партизаны вновь поднялись в атаку. Впереди всех бежал командир отряда.

— Ура! — задыхаясь от быстрого бега, коротко выкрикнул он и бросил ручную гранату.

Его крик дружно подхватили партизаны.

Нервы у Шварца не выдержали. Он дал команду отходить в сторону дороги. И это спасло фашистов. Небольшая группа солдат во главе с майором Шварцем под прикрытием леса, отчаянно отстреливаясь, вырвалась из огненного партизанского кольца.

К вечеру небо очистилось от туч, выглянуло яркое, но холодное солнце и тут же, не успев как следует осветить землю, лес и тихую, мирную Медведевку, спряталось за гору…

Больше ста трупов оставили гитлеровцы на поляне возле школы в глухой русской деревушке. Потери партизан были значительно меньше.

«Изменник»

Майор Демель сидел в кресле в своей излюбленной позе — несколько откинувшись назад, чуть-чуть наклонившись влево. Пальцы правой руки мягко, ритмично сменяя друг друга, двигались по поверхности стола, точно воспроизводили на клавишах медленную, слигованную гамму. Острые чёрные глаза внимательно уставились на Николая.

— Крылов?

— Крылов.

— Виктор Викторович?

— Так точно!

— Садитесь.

— Благодарю вас, господин майор.

Напряжение, которое не покидало Николая в течение суток перед встречей с начальником гестапо, как-то сразу спало. Он почувствовал себя студентом на экзамене, который, вытянувши билет, увидел знакомые вопросы. Теперь всё зависело только от него, как он сумеет построить свои ответы.