Первое видение слепого. Глаз Нирохеи - [27]

Когда топот и бряцанье брони снова затихли, в центре поляны остались только двое. Рука, сжимавшая воротник девушки, наконец упала, а над поляной появилось еще несколько глаз, которые, впрочем, никто не заметил. Противники уставились друг на друга. Зверодевушка стояла вполоборота, держа клинки наготове, вампир же пребывал в совершенно расслабленной позе, так и не вынув оружие из ножен.

Зверодевушка прищурилась и первой атаковала. Вампир, как ей показалось, только этого и ждал — с такой точностью он отразил ее удары. Теперь в его руках тоже появились клинки, которые притягивали взгляд своей необычностью и красотой. Однако, в отличие от дворфов, ей некогда было их рассматривать. Она резко ускорила движения и бросилась на противника, проводя серию последовательных ударов. Ее скорость все больше увеличивалась, заставляя противника шаг за шагом отступать. Звон металла был хорошо слышен в ночной тишине. Вампир, хоть и парировал ее удары, делал это как-то неуверенно, что только распаляло зверодевушку. В один момент ей показалось, что противник пытается провести контратаку, и она мгновенно разорвала дистанцию. Однако движение оказалось ложным, и они снова стояли друг напротив друга. Глаза вампира были широко открыты, однако в них не было удивления, казалось, он просто пялился на противницу. Следующий рывок зверодевушки сопровождался комком грязи, отправившимся в лицо противнику, но он даже не попытался утереться, все так же продолжая отражать удары. Когда их клинки скрестились, а лица оказались на одном уровне, частичка грязи отвалилась — под ней была кровавая пленка, закрывающая глаз вампира. Зверодевушка замешкалась на долю секунды и моргнула. В следующий миг она почувствовала, что ее клинки больше не имеют опоры, и начала клониться вперед, но затем сильный удар в живот выбил у нее не только воздух, но и почву из-под ног. Пролетев метров сорок, так и не касаясь земли, она чудом не сломала позвоночник, ударившись о дерево. Несколько кустов замедлили ее полет, оставив ей сотни мелких царапин на неприкрытых частях тела. Клинков при ней уже не было — они остались в руках у вампира, который в одно мгновение стал быстрее нее в два раза. Теперь она знала, что убежать он ей не даст. Оставался последний вариант. По телу зверодевушки распространялся жар, который она приняла с радостью.

В это время вампир рассматривал трофейное оружие, отметив его высокое для этой эпохи качество. Он на секунду перевел взгляд на дворфийку, лицо которой выражало одновременно удивление и восхищение, но, реагируя на движение, обернулся, чтобы встретиться взглядом со зверодевушкой, лицо которой оказалось прямо перед ним. Теперь оно было другим. Черные волосы застыли в воздухе, развеваясь от скорости и не успевая опасть на плечи. Глаза налились кровью, а зрачки расширились и заняли всю радужку. По белоснежной коже расползлись черные татуировки, до этого расположенные только на руках. Руки же, как и ноги, изменились сильнее всего: по форме став больше похожими на заячьи, они отрастили более заметные мышцы, а от кисти до локтя и от ступни до колена выросла черная шерсть. Последним штрихом были острые когти, которые выпирали на несколько сантиметров вперед на всех четырех конечностях. Именно они полоснули по шее вампира, оставив длинные, но, к удивлению и неудовольствию атакующей, неглубокие борозды, так и не проникнув дальше верхнего покрова кожи. Скорость и сила зверодевушки в этой форме заметно возросли, а стиль боя сменился — подобрать свои мечи она не пыталась, обходясь голыми руками. После нескольких неудачных атак когтями она начала атаковать прямыми ударами. Однако вампир копировал каждый из них, не уступая ей по скорости. Их кулаки соприкасались со странным гулким звуком, иногда вызывая брызги крови. Они разрывали дистанцию и снова сходились, а со стороны уже стало невозможно заметить одиночные удары — оба бойца двигались так быстро, что у дворфийки, наблюдавшей за ними, пошли мурашки по коже.

Несмотря на все старания, зверодевушка не могла навредить вампиру. Раз за разом он не только читал ее движения, но еще и успевал в точности скопировать их — вечно это продолжаться не могло. Боль в руках давала ей понять, что она вряд ли сможет продержаться больше минуты в подобном темпе — если она доведет эти десятки ударов до сотни, даже ее кости наверняка не выдержат. Отпрыгнув обратно, зверодевушка рванулась к противнику, но сделала это в разы медленнее. Вампир, заметив это, не стал копировать ее движение, а только наблюдал. Не добежав до него пару метров, она упала на спину, проскользив по траве, и остановилась прямо у его ног. Вампир с интересом опустил взгляд и заметил, как зверодевушка притянула ноги к груди. Ее зубы были сжаты, на лице проступили вены, а мышцы максимально напряглись. За этим последовал удар, перемоловший органы и ребра вампира в труху. При этом сама зверодевушка в этот момент скривилась от боли, а изо рта вампира хлынула кровь, забрызгавшая ей лицо, но когда она приоткрыла один глаз и их взгляды пересеклись, к ее чувствам вместе удовлетворения добавился страх. Его лицо не было напряженным, открытый рот все еще улыбался, а в глазах не было ни капли боли, лишь только странное одобрение. Оттолкнувшись здоровой ногой, она отползла назад и с трудом попыталась встать, внезапно почувствовав легкое тянущее ощущение на своем лице. Частицы крови, его крови, отлипали от ее лица и возвращались к владельцу. Вампир снова стоял прямо, а одежда на его животе распрямилась — от его ранения, для которого зверодевушке пришлось приложить все усилия, не осталось и следа. Взглянув на соперницу, вампир еще раз одобрительно кивнул ей, после чего начал негромко аплодировать, растянув губы в добродушной улыбке. Зверодевушка же сидела на земле, не в состоянии подняться, и теряла звериную форму. Погнутые когти на руках кровоточили, орошая землю красными пятнами. Дыхание было сбито, и она никак не могла восстановить его. Попытка подняться была неудачной — и тут Мирия наконец потеряла сознание, а Мист, перестав хлопать, с привычной приятной улыбкой обернулся к ликующим дворфам. Большинство из них толком ничего не видели, но были рады победе вампира, подсознательно понимая, что они бы не смогли выжить в бою с таким противником. Лишь в эмоциях Браммиры промелькнула капля страха, но и она пропала, так как дворфийка успокоила себя обещанием не допустить того, чтобы этот иномирянин стал ей врагом. После нескольких команд дворфы вспомнили о пленниках, которые сами были столь поглощены сражением, что даже не подумали сбежать, и о других своих обязанностях. Они вернулись к работе, но не прекращали бурно обсуждать увиденное.