Первое свидание - [13]

– Понятно, – донеслось до нас сверху.

Я быстрее своих товарищей пришёл в себя и понял: надо что-то отвечать.

– Мы здесь ждём, – бодро начал я. Уловив в лице усатого вопрос «Кого?», нашёлся:

– Солдата Петьку!

Я поведал строгому дяде, что солдат Петька – это племянник деда Петра, который недавно женился на моей бабушке. И мы – бабушка, дед Пётр и я – живём рядом, через дорогу. Адрес? Улица Челюскинцев, дом три, квартира девяносто шесть. А солдат Петька здесь служит в армии, в Новосибирске, и летом мы с ним, с дедом Петром и с бабушкой поедем к Петьке домой в Семиозёрное. Там живёт вся родня деда Петра, с которой он совсем недавно нашёлся. А потерялись они во время войны.

Весь этот сериал я изложил за пару минут на одном дыхании и замолчал, вопросительно глядя вверх – убедил? Оказалось, не очень.

Дядя подозвал к себе молодого розовощёкого сержанта в шинели и зимней шапке, что-то вполголоса сказал ему. Милиционер кивнул и повернулся к нам:

– Ну что, пацаны, попались?

Сержант коротко хохотнул и добавил:

– Идём со мной, шпана малолетняя.

В небольшом кабинете вокзала за столом сидела крупная немолодая женщина в милицейском мундире, на погонах которого симметрично расположились большие звёздочки. Майор строго посмотрела на вошедших из-под очков и без сантиментов, по-взрослому, спросила сразу всех:

– И что вы, молодые люди, делали на вокзале?

Я вышел в центр кабинета и без энтузиазма пересказал историю про солдата Петьку. И добавил, вот мы здесь, а он, солдат, может, уже пришёл за нами в условленное место. Смотрит, нас нет, волноваться будет Петька, переживать. Нам бы туда, в зал ожидания, к солдату…

И в этот раз не прошло.

Переписала всех нас строгая тётя в мундире. Фамилии записала, адреса. Потом вызвала сержанта розовощёкого, и повёл нас служивый по этим адресам разводить.

Кому-то из путешественников тогда крепко досталось от родителей, кто-то потом ещё несколько дней в наказание сидел дома. А мне повезло – на звонок никто из нашей коммуналки не откликнулся, и сержант передал «шпану малолетнюю» соседям, которые из сбивчивого рассказа сопровождающего так и не поняли, какое же я там совершил правонарушение.

А оно им и не надо было.

Жив-здоров, и – слава Богу!

Несли мы с Поповым по Магадану магнитофон «Днепр». Точнее – «Днипро-14» да ещё и «А»! Эдакая совсем немаленькая деревянная гробина с полированной крышкой. Пустоту внутри этой играющей коробки заняли бобины с записями и рабочая одежда Олега – штаны, рубашка, куртка. Сегодня – вечер классического рока, а завтра утром – на звероферму, где мы работали тем летом.

Стоило нам остановиться у центрального гастронома, чтобы отдохнуть немного, только поставили «Днипро» на скамеечку, как тут же появились бдительные дружинники с красными повязками на рукавах курток и плащей. Возглавлял народную дружину молодой лейтенант. Может, оттого, что молодой ещё, лейтенант оказался очень любознательным человеком. И всё это ему было интересно – кто такие, откуда идём, что несём, куда несём, зачем? Насупленные дружинники тоже недобро подзуживали: где живём, где учимся да сколько нам лет?

– Пятнадцать, говорите? – обрадовался офицер и посмотрел на наручные часы. – И в такое позднее время одни на улице, без взрослых.

Он показал циферблат сначала своим спутникам, потом нам. Часы показывали без двадцати десять вечера. На улице было светло – стояла пора белых ночей.

– А что, у нас комендантский час ввели? – поинтересовался свободолюбивый Попов. Ну что возьмёшь с человека, который не был октябрёнком, пионерский галстук не носил, а потом ещё и от всеобщей мобилизации в комсомол изловчился откосить?! Одно слово – диссидент.

– Ну-ну, – хмыкнул лейтенант, прищурил левый глаз, а правым недобро посмотрел на моего спутника.

К гастроному подкатил милицейский «бобик», в клетку которого нас – Попова, меня и здоровенный «Днипро» – еле-еле затолкали. Магнитофон никак не хотел входить в тесное для него пространство. Его толкали все – дружинники, лейтенант, потом ещё и водитель-сержант подсуетился. С помощью рук, ног и крепкого мата, «Днипро» всё же вошёл в маленькую клетушку, плотно прижав нас с Олегом к стенкам «бобика».

Достойной комедии Гайдая получилась и сцена нашей депортации из машины. Герой эпизода – «Днипро» – шел первым, но теперь он ни в какую не хотел покидать обжитое пространство, в которое недавно с таким трудом попал. Опять суета, крики, руки, забористый мат…

Снять бы тогда это на кинокамеру, да смотреть потом по утрам, заряжаться хорошим настроением на целый день.

Но тогда нам было не до смеха.

Привезли малолетних нарушителей общественного порядка в детскую комнату милиции. За столом в той комнате, откинувшись на спинку стула, в расстёгнутом кителе сидел капитан с серым лицом и пытался сигаретным дымом пускать кольца. Наверное, он начал осваивать это искусство совсем недавно, потому как кольца у него совсем не получались. Вместо них появлялись бесформенные кучевые облачка, которые, поднимаясь к высокому потолку «сталинки», таяли там безо всяких осадков.

Пока мы высаживались из «бобика», молодой лейтенант уже всё изложил на бумаге. Документ о задержании подписали и хмурые дружинники. Их можно было понять. Погулять на свежем воздухе на сон грядущий – куда ни шло, даже полезно, говорят. Но тягать туда-сюда эту тяжёлую негабаритную хреновину – увольте!