Первое правило королевы - [10]

— Где это видано, чтоб на кладбище по три часа!.. Ишь, развлечение какое выдумали — как будто не в последний путь, а в армию провожают!

— Ладно тебе, Осип Савельич.

— Да ничего не ладно. Смотри, синяя вся! Может, выпьешь вот тут у меня… один глоток. Для здоровья.

Инна открыла глаза и покосилась на своего «кулака и белобандита». Он выудил из кармана плоскую металлическую флягу и тыкал ею Инне в бок — переживал за ее здоровье. Угрюмая физиономия выражала заботу пополам с досадой.

Старый друг. Боевой товарищ. Член семьи.

— Давай, Осип Савельич.

Осип проворно отвинтил крышечку, сунул фляжку Инне под нос, а сам опять зашуровал в кармане, отодвинувшись к самой двери.

Она глотнула теплой водки — изрядно. Не поперхнулась, но задышала ртом.

— На, закуси, закуси скорее!

В пергаментной бумажке лежали три толстых куска сальной от тепла колбасы и залоснившийся кусок сыра. Инна отщипнула сыр.

И водка, и колбаса с сыром были взяты на кладбище специально для нее, и она умела оценить это. Осип никогда не пил — ни за рулем, ни без руля. В молодости набаловался, хватит, — так это называлось.

Она тоже о нем заботилась. В ресторанах всегда заказывалась и упаковывалась отдельная порция, отправлялся официант — специально для него. Она никогда не держала его «просто так», лишь бы стоял, не вызывала без нужды, не хамила ему и не помыкала им.

Вдвоем они были отличной командой, хоть Осип терпеть не мог ее мужа и никогда и никуда его не возил.

— Найми ему такси, Инна Васильевна, — как-то сказал он в сердцах, — а у меня машина того… сломалась.

Инна не стала уточнять, что случилось с машиной, которая только утром исправно отвезла ее в Совет Федерации, и Виктор поехал на такси.

Впрочем, когда через два часа ей опять понадобилось «выезжать», Осип бодро доложил, что готов.

— А машина? — спросила она, для того чтобы прояснить все до конца. Она терпеть не могла двусмысленных положений. — Машина-то сломалась.

— Починилась, — буркнул помрачневший Осип, — как сломалась, так и починилась.

* * *

И все стало ясно, и с тех пор Виктор только на такси и ездил — пока не купил себе свою, отдельную машину, к которой Осип даже не притронулся ни разу, все уклонялся под разными предлогами.

Инна правила игры приняла — хоть иногда водительская причастность к ее личной, частной и всякой такой жизни утомляла и раздражала.

За тонированным автомобильным стеклом, неслышно разговаривая и пряча в шарфы покрасневшие носы, прошли какие-то люди, совсем незнакомые. А потом знакомые, а следом опять незнакомые. Мигалка на гаишной машине крутилась как будто из последних сил, изнемогала от обилия начальства.

Инне и ее машине места в «траурном кортеже» не полагалось, не по статусу ей было, а проситься в чью-то чужую машину, «по статусу», она не стала.

Король умер, а который из королей будет здравствовать впредь, пока непонятно. Можно ведь и не угадать, ошибиться, а ей никак нельзя ошибаться.

Она хотела остаться на работе, нет, она должна остаться на работе! Она должна сделать сумасшедшую карьеру — еще более сумасшедшую, чем та, которая уже сделана, — и прямо сейчас, и чтобы ее муж узнал об этом и понял, как много он потерял, променяв ее, Инну, на «новую счастливую семейную жизнь»! И чтобы он кусал себе локти, бился головой об стену, выл на луну, и чтобы она стала гордой победительницей, а он — униженным и раздавленным ее карьерным величием, и пусть даже это абсолютно житомирский вариант «страшной мести»! Ей нужен именно такой — киношный, надуманный, со слезами, пафосом, со всеми классическими атрибутами раскаяния, — иначе она не справится.

Для всего этого она должна остаться на работе, сыграть безошибочно и точно. Это возможно — Якушев позвонил именно ей. В Москву позвонил, вызвал в Белоярск, хоть до сих пор и не принял, и она не может и не должна вести свою собственную игру, пока не узнает, какие планы у первого зама — в отношении ее.

— Сергей Петрович, мухинский водитель, сказал, что, мол, теперь Хруста возить станет. А это первый признак, что того на губернаторское кресло прочат, — негромко сообщил Осип Савельич. — Слышь, Инна Васильевна?

Водители и охрана всегда знают все. Водители и охрана в курсе назначений и отставок задолго до того, как они случаются. Водители и охрана — источник самой полной и оперативной информации; жаль, Гарик Брюстер и его коллеги ничего об этом не знают.

— Правда Хруст придет?

— Да подожди ты, Осип Савельич! Придет, не придет — сначала пусть выборы назначат, а там посмотрим.

— Оно конечно. Посмотрим. Только это верный признак, Инна Васильна. Ты… учитывай.

— Учту.

— Едем куда? В «Сосны»?

«Соснами» назывался загородный поселок, где были дачи у всей «правящей элиты», и у покойного Мухина тоже. Там должен собраться «узкий круг» — «широкий» поминал губернатора в главном городском концертном зале, который сам Мухин и отстроил и страшно им гордился.

«Про нашу залу, — гремел он в отчетном докладе, — и на Москве заговорят!»

Вот такой он был, губернатор Мухин Анатолий Васильевич.

И несколько дней назад он застрелился ночью в своем кабинете.

Почему? Почему?!

— Да, Осип Савельич, в «Сосны». А к десяти часам… обратно в город.