Первое мгновение вечности - [3]

— Знаешь, — заявил он, — я думаю, что мы подружимся.

С этими словами он круто развернулся и направился в сторону своего дома, Поттер провожал его мрачным взглядом.

— Вряд ли, — тихо пробормотал он и побрел домой, где его, очевидно, ждала очередная выволочка от тёти Петуньи.

* * *

Гарри закинул руки за голову и уставился в бездонное синее небо, по которому лениво ползли пушистые белые облака. Солнце приятно грело кожу, и мальчик жмурился от удовольствия, слушая, как шелестят на ветру листья деревьев. Конец июля выдался необычайно солнечным и тёплым. Сорвав с земли травинку, Поттер засунул её в рот и снова уставился в небо, позволяя себе не думать ни о чём и ощущая потрясающее спокойствие. Рядом послышались шаги, и мгновение спустя рядом с мальчиком на траву кто‑то опустился. Гарри улыбнулся. Ему не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть, кто сейчас развалился на траве рядом с ним.

— С днём рождения, — приветливо объявил знакомый голос.

— Ха, мой день рождения ещё не наступил, — Поттер с удовольствием потянулся, — так что ты рано поздравляешь.

— Зато я буду первым, — хохотнул в ответ Том в своей привычной самодовольной манере.

— Первым и единственным, — заметил мальчик, поворачивая голову и встречаясь взглядом с тёмными глазами лучшего друга, тот неопределенно пожал плечами.

— Ну кто‑то же должен праздновать, что такой невозможный зануда и нытик, как ты, появился на свет, — сообщил он.

— И как ты собрался его праздновать? — полюбопытствовал Поттер, снова обращая своё внимание к небу.

— Поймаю бешеную собаку и запущу в дом к твоим родственникам, — хмыкнул друг.

Гарри засмеялся.

— Они её пристрелят…а потом пристрелят нас с тобой…они и так тебя не любят.

— Больно надо, — фыркнул Том.

Оба мальчика замолчали, каждый думая о своем, внезапный порыв ветра взлохматил их темные волосы и забросал одежду мелкой пылью. Том, чертыхаясь, уселся на траву, вяло отряхивая старую футболку. Гарри продолжал неподвижно лежать на земле. Он уже и не помнил, как и когда именно Том из напыщенного, самодовольного, кичливого индюка превратился в лучшего друга. Сначала Гарри просто его терпел, старался избегать и жутко злился на все его высокомерные заявления. Они ругались, осыпали друг друга оскорблениями, но потом каким‑то образом снова оказывались вместе. И всегда это было инициативой Тома, потому что если он чего‑то хотел, то готов был на всё что угодно, лишь бы получить желаемое. И по какой‑то непостижимой причине, Том хотел общаться с Гарри, что вообще‑то было странно, потому что больше никто подобного желания не высказывал.

Время шло, и Гарри все больше замечал, что презрительное отношение Тома распространяется на кого угодно, но только не на него. Мальчик объяснял себе это тем, что Арчер такой же странный, как и он сам, и ему просто не с кем больше общаться, вот он и сдерживается. Хотя бывали случаи, когда и с Поттером мальчик вел себя заносчиво и раздраженно, спорил с ним из‑за мелочей, высмеивал его глупость или наивность. Сначала это приводило Гарри в ярость, но мало по малу Поттер перестал обращать внимание на подколки и язвительность Тома, закрыл глаза на тяжелый характер и принял Арчера таким, как он есть, со всеми недостатками и достоинствами, понимая, что по–другому он просто не умеет общаться.

Том всегда казался старше своего возраста и порой Гарри даже думал о том, что он ему как старший брат, такой же надежный, сильный, умный, так же отчитывает из‑за всякой ерунды, делает вид, что знает все на свете и иногда ведет себя так, словно Гарри пять лет.

Они проводили вместе столько времени, что Поттеру начало казаться, будто они способны читать мысли друг друга и чувствовать настроение, даже на расстоянии, и было в этом что‑то настолько невероятное и волшебное, что Гарри и сам не заметил, как раздражающий соседский мальчишка стал для него кем‑то вроде семьи. Лучшим и единственным другом.

У Гарри никогда не было таких друзей, и он был совершенно уверен, что кроме Тома никакие друзья ему больше не нужны, потому что кто ещё будет таким же? Кто сможет так говорить с ним, так веселить его, так защищать его? И чем больше проходило времени, тем больше Гарри убеждался, что никто и никогда не сможет, даже отчасти, походить на Тома, или, что абсурдно, быть лучше него, поэтому никто не сможет его заменить, как никто не может заменить семью.

— Том…

— Хммм?

— Как думаешь, это всегда так будет?

— Что именно? — Арчер прекратил бессмысленное отряхивание и без того заляпанных брюк и повернулся к зеленоглазому мальчику.

— Ну всё это…изо дня в день, Дурсли, этот город, наша…ненормальность…

— Нет, конечно, — ужаснулся Том, — когда‑нибудь всё изменится.

— Как? — Гарри уныло взглянул на друга. — Уже десять лет всё одно и то же…дом, тётя, дядя, Дадли, уборка, оскорбления, школа, где все меня избегают…это всегда так будет? Может мы с тобой и правда какие‑то… — он задумался, вспоминая слово, — прокаженные?

— Не говори ерунды! — гневно воскликнул Том. — Это они! Они все! Они прокаженные, они неполноценные, глупые, скучные, обычные, а мы… — он мечтательно улыбнулся, — мы особенные, Гарри.