Первое Дерево - [8]

Следуя его примеру, Линден тоже стала смотреть и слушать. Хоннинскрю в охотку рассказывал о морском житье-бытье. Экипаж разделен на три вахты под командой капитана, его помощника якорь-мастера и третьей по рангу на борту — боцмана. Однако все Великаны, включая офицеров, не лентяйничали, пока находились вне вахты. Их любовь к кораблю не позволяла им ни на секунду забыть о нем, и они и в свободное время не уставали холить его и украшать. Но когда капитан полез в дебри мореходного искусства и стал объяснять, кто, чем занимается, Линден почувствовала, что начинает путаться.

Для каждого паруса, каждой реи, каждой самой маленькой детали корабля у экипажа имелось особое имя; и такое количество незнакомых слов просто не могло удержаться в ее памяти за один раз. Впрочем, кое-что осталось: самый большой парус фок-мачты именовался Встречающим Восход, смотровая площадка на грот-мачте — Смотрителем Горизонта, а рулевое колесо — Сердцем Корабля. Но для того чтобы запомнить остальное, Линден слишком мало разбиралась в корабельной оснастке.

К тому же Хоннинскрю управлял кораблем весьма своеобразно: он редко давал указания в виде конкретных приказов. Вместо этого он чаще всего ограничивался тем, что выкрикивал свое мнение о состоянии парусов, моря или погоды, оставляя принятие решения на выбор того матроса, который находился в нужном в тот момент месте. Поэтому казалось, что корабль движется как бы сам собой, повинуясь даже не столько мастерству капитана, сколько свежему ветру и магии, пульсирующей в его вантах. Все это развлекало Линден, однако она чувствовала, что уже тонет в изобилии незнакомых названий, которые горохом сыпались с уст капитана.

И тут она заметила на реях одной из мачт Кира и Хигрома. К ее удивлению, они легко двигались по канатам, на ходу обучаясь у Великанов работе с парусами, причем с таким азартом, словно это было веселой игрой. Когда она спросила Кайла, зачем они туда полезли, тот ответил, что они просто реализуют давнишнюю мечту всех харучаев. За все столетия до и после Ритуала Осквернения, хотя Бездомные и Стражи Крови и поддерживали дружеские отношения, нога харучая не ступала на палубу корабля Великанов. Кир и Хигром, наконец, исполняют мечту всех своих предков за три тысячи лет.

Краткий ответ Кайла затронул Линден до глубины души, словно на мгновение осветил ее отблеском мистической красоты. Верность традициям у этого народа переходила все границы. Во время первых визитов Ковенанта в Страну Стражи Крови охраняли Совет Лордов в течение двух тысяч лет, не позволяя себе ни заснуть, ни умереть, — настолько сильна была их клятва верности. И теперь, еще тысячу лет спустя, Кайл и его племя свято хранят мечты и наследие своих Дальних предков.

Но, задумавшись об их верности, Линден невольно перешла на свои проблемы. И по мере того как день клонился к вечеру, ее тоска усиливалась, чувства обострялись, и она, наконец, настроилась на корабль. Она могла слышать веселую суету Великанов где-то внизу, под палубой. С некоторым усилием она смогла даже почувствовать особо группу, находившуюся в кубрике. Это должно было ей помочь. Все, что она ощущала, было напитано чистой здоровой силой и добрым юмором. И тьма внутри нее снова истончилась и спряталась поглубже.

Тогда-то Линден снова почувствовала, что ее тоска вызвана чем-то находящимся вне ее, — словно где-то в недрах корабля гнездился какой-то порок или недуг. Но она никак не могла отделить это ощущение от спутанного клубка собственных страданий и ассоциаций. Они столько лет распирали ее, что уже невозможно было поверить, что источником ее тоски может быть нечто извне. Ведь не Гиббон же создал этот терзающий ее мрак; он лишь дал ей его познать. Но знакомство с ним не сделало его легче переносимым.

Когда Линден пригласили на ужин, она через силу, борясь с депрессией, поднялась. Ковенант не стал ее ждать; а она хотела последовать за ним до края земли именно для того, чтобы научиться с такой же отвагой противостоять собственному року. В тайниках его тела затаились проказа и коварный яд Лорда Фоула, который только и ждал момента, чтобы начать свое разрушительное действие. И все же Ковенант в большей степени зависел от долга, нежели от отравы, гнездящейся в нем. Там, где Линден буквально парализовало от ужаса — при виде одержимой Джоан или кошмаров Гиббона-Опустошителя, — он словно не чувствовал страха. Именно поэтому она решила следовать за ним везде и всюду, пока не научится у него всему. И, ускорив шаг, она поспешила за Ковенантом в кубрик.

По мере того как ночь сгущалась над палубой, тревога Линден все усиливалась. С закатом солнца она ощутила, что опасность подкрадывается все ближе и ближе. Великаны, окружавшие ее в кубрике, ели со здоровым аппетитом, а она, даже, несмотря на то, что не ела с самого утра, с трудом заставляла себя глотать, так как в горле стоял комок. Она не прикоснулась ни к аппетитно дымящемуся жаркому, ни к медовым пряникам, ни к сушеным фруктам — черная тоска делала все это абсолютно несъедобным.

После ужина Хоннинскрю приказал убрать на ночь часть парусов, и наступило время для сказаний. Великаны с нетерпением стали собираться на корме, располагаясь на бухтах каната, скамейках и снастях так, чтобы всем было слышно и видно Ковенанта и Первую, поднявшихся на мостик. Они по-детски любили слушать захватывающие истории и заряжались от них отвагой и питались их мудростью. И Ковенант, зная об этом, направился туда. Но Линден чувствовала, что она уже на пределе.