Первое дело Матильды - [9]

Каролины не существует в природе так же, как Сюзанны с «Фитти-Фит». Это моя вымышленная подруга. Я придумала её специально для госпожи Цайглер. Каролина всегда появляется в тех случаях, когда я планирую что-то, о чём госпоже Цайглер знать не нужно. А о том, что я только что наткнулась на застенчивого сыщика и оказалась в самой гуще криминального расследования, ей однозначно не нужно знать. От страха и тревоги она меня из дома не выпустит. Самое лучшее в моей вымышленной подруге Каролине то, что она и её такие же вымышленные родители состоят в вымышленной секте, считающей компьютер, мобильники и телефон бесовщиной. И поэтому у них ничего подобного нет – что не даёт госпоже Цайглер возможности позвонить им, чтобы выяснить, действительно ли я у Каролины.

– У нас есть где-нибудь термос? – спрашиваю я, распахивая одну за другой дверцы шкафа.

– Здесь, – госпожа Цайглер, целенаправленно засунув руку в конкретный ящик, подаёт мне термос.

Вода закипает. Я в спешке переливаю её в термос.

– Может, скажешь, зачем вам с Каролиной горячая вода? – недоверчиво осведомляется госпожа Цайглер.

– Пить, конечно. Ну, то есть… чтобы согреться, если, гуляя, замёрзнем.

– Да, но… горячая вода? – изумляется госпожа Цайглер. – Может, лучше сделать вам чаю? Или какао?

– Нет-нет, – поспешно отклоняю я её предложение. – Вера Каролины запрещает ей пить чай или какао.

– Что, серьёзно? – госпожа Цайглер потрясённо качает головой. – Чего только люди не выдумают, чтобы осложнить себе жизнь…

– До свидания! – С термосом в руке я несусь к двери и почти уже выскочила на улицу, как она кричит мне вслед:

– Не забудь: самое позднее в восемь ты должна быть дома. И без глупостей!

Я отсутствовала не дольше десяти минут, но на спине и затылке Рори уже лежит сантиметровый слой снега. Доктор Херкенрат действительно не тронулся с места и, увидев меня, радостно лает.

– Фу! – командую я, мельком взглянув на дом, где Лысый по-прежнему, бегая по комнате, разговаривает по телефону.

«Только бы он не выглянул в окно!» – молю я, спешно откручивая крышку термоса, и говорю Рори:

– Сейчас может быть немножко неприятно. – Каждый, кто когда-нибудь слышал эту фразу у зубного врача, знает, что это самое бессовестное приукрашивание действительности. – Готовы? – спрашиваю я.

– А-а, – отзывается Рори.

Думаю, это означает «да».

Я осторожно, тонкой струйкой лью горячую воду из термоса, стараясь растопить слой льда на капоте вокруг языка Рори. И по-прежнему держу в поле зрения дом и Лысого. Он ревёт в трубку – похоже, жутко на что-то злясь.

– А-а-а-а, – выдаёт Рори с перекошенным от боли лицом, но горячая вода помогает. Сыщик осторожно втягивает язык, и ему потихоньку удаётся отлеплять его от капота.

– Ещё капельку. Сейчас получится, – подбадриваю я его.

Рори почти освободился, примёрзшим остаётся лишь самый кончик языка, когда Лысый, внезапно выглянув в окно, столбенеет и приходит в бешенство.

– Чёрт! Он нас увидел. Поторопитесь! Скорее! – в панике кричу я, но дверь уже распахивается, и мужчина, вооружённый бейсбольной битой, с грозным видом топает к нам.

– Эй! – рычит он, в то время как Рори лихорадочно возится с языком. – Эй! Что вы забыли у моей машины?! О, да я же тебя знаю! Ты же этот мерзкий ищейка из телевизора! Небось шпионишь за мной? Что тебе тут нужно? Сейчас, дружок, взгрею тебя по первое число!

– Фас! – командую я Доктору Херкенрату, на что он, втянув голову, боязливо жмётся к моим ногам.

Лысый, подняв биту, бросается на нас. И тут с каштана на обочине улицы, сделав промежуточную посадку на джип, спрыгивает что-то рыжеватое, ныряет в снег и задиристо шипит на Доктора Херкенрата: белка!

Доктор Херкенрат, мгновенно психанув, сломя голову пускается наутёк – и врезается Лысому в ноги. Тот спотыкается и, бешено загребая руками, приземляется животом в снег.

– Шавка треклятая! – бранится он, пытаясь встать на ноги. Доктор Херкенрат между тем с душераздирающим воем несётся вдоль по улице, преследуемый по пятам белкой-скандалисткой.

– Бежим отсюда! – шепчу я Рори.

Оценив ситуацию, он всё-таки решается применить метод пластыря, рывком отдёргивает язык – и освобождается.

– А-а-ай! – вскрикивает он от боли, но я тяну его за руку за собой. Когда Лысому удаётся подняться, мы уже в десяти метрах от него.

– Нет, не сюда. Здесь тупик. Вперёд, туда! – задыхаясь, поясняю я, когда мы стремительно мчимся мимо палисадников и ворот. Лысый, изрыгая проклятия и размахивая бейсбольной битой, пускается в погоню и приближается к нам с угрожающей быстротой.

Хорошо, что я всё здесь знаю.

– Туда! – кричу я Рори, направляя его в сад госпожи фон Хакефрес. Мы летим по её участку, пролезаем сквозь живую изгородь, проносимся по переулку и по путепроводу над железнодорожным полотном – и оказываемся на маленькой детской площадке, где я затаскиваю Рори за деревянную лестницу. Сердце у меня колотится как сумасшедшее.

Похоже, Лысый нас всё-таки потерял. Какое-то время ещё слышатся его дикие вопли, потом они постепенно удаляются, затихают и наконец смолкают.

– Мы оторвались, – говорю я. – Но лучше на всякий случай ещё минут десять переждать здесь.