Первое дело Матильды - [42]

– А, вот и вы, мой мальчик, – говорит Геральд Шедель. – Тогда приступим. Нам нужно вместе с Шарлоттой продумать стратегию защиты.

– Э-э-эм… возможно… может, вы пойдёте вперёд? – робко предлагает Рори. – Мне ещё нужно кое-что быстренько обсудить с моей сотрудницей.

– Ладно. До скорого, мальчик мой, – громко сопя, адвокат поднимается по ступенькам на второй этаж.

– Ну что? – лопаясь от любопытства, выпаливаю я, когда Геральд Шедель скрывается из виду. – Что с картиной? Что-нибудь увидели или услышали, когда…

– Э-э-эм… нет, – бормочет Рори. – Ничего не увидел. Но… возникло какое-то странное ощущение. Словно с картиной что-то не так. Словно… словно на ней чего-то не хватает.

– Чего-то не хватает? – я критически разглядываю портрет. – Интересно чего. Вроде бы всё, что должно быть на семейном портрете Шпруделей, на месте: Шпрудель-отец, Шпрудель-мать, Шпрудель-ребёнок.

– Первая подсказка в каком-либо деле всегда несколько… э-э-э… туманна, – тихо поясняет Рори. – Дело может проясниться, лишь когда я найду второй предмет, который мне что-то расскажет. И уловив сигнал от картины, я питаю… э-э-эм… большие надежды на то, что в этом доме есть и другие предметы, которые могли бы дать какие-то подсказки. Но сперва нужно поговорить с Шарлоттой. – Щёки Рори покрываются румянцем. – Уверен, что она уже с нетерпением ждёт нас.

– Да. Наверняка, – хихикаю я. – И не волнуйтесь: волосы у вас не растрёпаны, дыхание свежее, а исходящий от вас застенчивый аромат сведёт с ума любую застенчивую девушку.

19 Что-то появляется и исчезает

На Шарлотте сегодня футболка не с кроликом, а пёстрая, всех цветов радуги. Доктор Херкенрат на радостях заячьими прыжками подскакивает к ней, и когда она, здороваясь, чешет у него за ушами, он косится на неё, весь в счастье, и от восторга заливает слюнями её сапоги с бахромой.

Геральд Шедель, сидящий на разноцветном диване рядом с Шарлоттой, смотрит на это с отвращением, а затем забирается рукой в одну из вазочек и, закинув в рот несколько шоколадных драже, с хрустом их разгрызает.

– Доброе утро, Шарлотта, – приветствую я наследницу.

– Привет, Матильда. Привет, Рори, – говорит она, вставая, чтобы поздороваться с нами. – Тебе лучше? – смущённо глядя в пол, спрашивает она у сыщика.

– Да. Э-э-эм… Большое спасибо.

Морща лоб, Шарлотта поводит носом. Наклонившись к Рори, она снова принюхивается, лицо у неё розовеет, и она шепчет:

– Ты… э-э-э… так вкусно пахнешь, Рори. Чем-то таким…

– Давайте о деле, – перебивает её Геральд Шедель. Он дожидается, пока мы с детективом усаживаемся на подушки-пуфы, и сообщает: – Положение у Шарлотты трудное. Моя вчерашняя жалоба начальнице полиции ничего не дала. Она женщина несговорчивая и стопроцентно поддерживает методы комиссара Фалько. А как дела у вас, мой мальчик? Удалось что-нибудь выяснить? Вы кого-то подозреваете?

– Э-э-эм… ну да, – мямлит Рори с таким видом, будто сейчас задохнётся, и взглядом молит меня о помощи. – Э-э-эм… Матильда? Может, коротко введёшь Шарлотту и господина Шеделя в курс дела?..

– Конечно, – киваю я, но сперва мне приходится подумать, с чего начать. В конце концов, не могу же я рассказать Шарлотте и её адвокату о необыкновенной способности Рори. Как и о том, что он не уловил никаких сигналов от сейфа. И о его ощущении, что что-то не так с картиной. И поэтому я говорю: – Я опросила всех, кто был дома на момент кражи. У Ланы Берг алиби, которое подтверждает полиция. Дориан утверждает, что лежал в постели. А Торвальд, по его словам, работал на кухне, а потом убирал ванную комнату. Их алиби никакие свидетели подтвердить не могут. Но… Шарлотта, не могла бы ты ещё что-нибудь рассказать о Дориане и твоих работниках? Возможно, это нам поможет. Всё, что тебе вспомнится: их странности и особенности. Что-то необычное, что ты в них замечала. То, что тебе известно об их прошлом. Давай начнём с твоего двоюродного брата.

Глядя на меня своими карими косульими глазами, Шарлотта робко улыбается:

– Дориан уже ребёнком прекрасно умел создавать хаос. В одиннадцать лет он спровоцировал крупную операцию с участием полиции, отправившись на велосипеде по автобану. В шестнадцать вылетел из интерната, после того как спрятался и случайно поджёг спортивный зал. А два года назад его арестовали на предполётном досмотре в аэропорту, потому что он счёл остроумным надеть футболку с надписью «Я в бомбическом настроении!».

– Прелестный мальчуган, – со вздохом комментирую я и спрашиваю:

– И ему удалось моментально профукать всё своё наследство? На вино, подружек и машины?

– Да, – подтверждает Шарлотта. – У него больше нет ни гроша. Поэтому он и живёт здесь. Временно. Пока он… пока не найдёт работу.

– Временно! – злобно фыркает Геральд Шедель. – Ты действительно слишком хороша для этого мира, Шарлотта. Твой братец – жалкий дармоед. Можно подумать, он всерьёз станет искать работу… Если ты не будешь начеку, он останется тут до второго пришествия.

– Ах, Герд… – с улыбкой говорит Шарлотта. – Я знаю, что Дориан разгильдяй. Но человек он неплохой. Он… Он ещё не нашёл своего места в жизни.

– Вчера вечером мы наблюдали, как он дрался, – говорю я. – И как его противник сломал ему нос. Дориан утверждал, что причиной драки были долги. Звучит убедительно, если учесть, что он на мели. Но у меня ощущение, что на самом деле тут что-то другое.