Первое дело - [22]

— И гоним мы по трассе, Аля вдруг как захрипит! Я аж в кювет чуть не улетел. А Миша спокойный, говорит мне — не бойся, мол, это она с духами общается. Я выровнялся кое-как, смотрю на нее краем глаза в зеркало: страсти-мордасти. Глаза закачены, руки заломаны, не дышит, кажется, вообще. И тут шок номер два — открывает она глаза, а они у нее голубые, клянусь! Были серые, стали голубые. И говорит мне таким детским голоском: «Дядя Игорь, миленький, езжайте поскорее, там вашей Лене опасность грозит. Тот же злой человек, что и меня убил, ее на тот свет отправить хочет! Я покажу куда». Тут мне стало не до шока — наддал я аж до ста восьмидесяти, вообще не думал, что это корыто на такое способно…

— Хорошая девочка, — подала голос Сочина. — Красивая и добрая. Помогла.

Краснов осторожно выбрался из-за стола. Аккуратно обошел Валуйского, уснувшую головой у него на коленях Лену, Скрипку, бубнящего что-то под нос… Порыв выйти наружу был абсолютно спонтанным, но он уже давно привык доверять интуиции.

Из соседней двери показалась Марина. Увидев Ярослава, она искренне улыбнулась, и от этого у него почему-то сразу улучшилось настроение. Хороший человек эта Марина. Правильный.

— Вот, в первый раз в жизни я в милиции, то есть в полиции, — задорно сказала она. — Давала «свидетельские показания», или как это называется. Если я устроюсь к вам работать, мне таким же придется заниматься? Свидетелей опрашивать?

— Нет, это вряд ли, — улыбаясь, покачал головой Краснов. — Для этого есть следователи. А на нашу долю выпадает совсем другая работа.

— Как сегодня?

— Вроде того, — усмехнулся Ярослав. — Но сегодня как-то больно уж экстремально. Хоть это и первое наше дело, думаю, обычно всё будет гораздо рутиннее.

— Ну и пусть, — покачала русой челкой Марина. — Знаете, что я тут вспомнила. У моей мамы было такое выражение — «Совсем Другая Жизнь». Произносить его надо эдак со значением, мол — «ну, вы же понимаете, что я имею в виду». Она ее боялась как огня, этой другой жизни, я всё детство слышала: «Марина, учись на пятерки, ведь те, кто плохо учатся, живут Совсем Другой Жизнью!» «Марина, возвращайся домой в девять, а то не дай бог что, и начнется у тебя Совсем Другая Жизнь!» То есть хуже, чем была, плохое что-то… А мне всю дорогу хотелось взять и попробовать хоть самую капельку этой страшной и заманчивой Другой Жизни. Потому что обычная мне совершенно не нравилась… В общем, к чему я. Пусть эта работа в сто раз опаснее, ненадежнее и непонятнее, чем моя ветеринария, я всё же хочу к вам. Потому что это Совсем Другая Жизнь, которой я с детства мечтаю пожить.

— Хорошо подумали? — улыбнулся Краснов.

— Вполне, — кивнула Марина. — Деятельность вроде вашей придает жизни перец и смысл. Как раз то, чего мне отчаянно не хватало последнее время. В общем, сейчас или никогда, так, кажется, говорят?

Из-за поворота вынырнул Первухин, заметно усталый и какой-то осунувшийся. Увидев Ярослава и Марину, он натянуто улыбнулся:

— Виват защитникам кетамина!

— Что с вами, Костя? — озаботился Краснов. — Что, проблемы какие-то с допросом?

— Нет, никаких проблем, — открестился Первухин. — Наш дядя Степа вовсю дает показания, в деталях описывает, как убил Полину… Вместе с сегодняшним покушением на убийство пожизненное вырисовывается. Он и не парится особенно, на зоне ему привычно, видите ли — чалился уже два раза, один раз за кражу, другой за незаконное хранение оружия.

— За что убил-то? — поинтересовалась Марина. Первухин замялся, и Ярослав верно истолковал его заминку:

— Марина теперь свой, ей можно. С сегодняшнего дня зачислена в штат консультантов отдела «Т.О.Р.» Следственного Комитета.

— Ну, поздравляю, — изобразил вялые аплодисменты Первухин. — А причины убийства мерзки и банальны. Виды он на племянницу имел недвусмысленные, особенно под алкоголем. В тот день алкоголя было, как назло, предостаточно. План у него созрел такой: вывести из дома, придушить до отключки и попользоваться. Первое удалось, второе не очень: Полина с дядей из дома вышла, но, когда тот напал, отчаянно сопротивлялась, и вместо предполагаемой потери сознания он ее задушил насмерть. Тут же протрезвел, но деваться было уже некуда, и он решил инсценировать самоубийство. Даже ногти ей почистил, говорит, которыми она ему все руки расцарапала. Мразь.

— Я думаю, сидеться ему будет не так комфортно, как в прошлые разы, — мрачно посулил Краснов. — За решеткой таких товарищей, насильников несовершеннолетних, любят. Почти всегда против их желания, но любят.

Первухин только фыркнул. Краснов хотел было его еще расспросить о деталях, но в кармане завибрировал телефон, и следователь, сделав ручкой Марине, двинулся по своим делам.

Звонил Горячев.

— Здравствуйте, Николай Васильевич! — приветствовал его Ярослав, нажав кнопку «Ответить». — Как там ваш «ковер»?

Первое, что сделал Валуйский, убедившись, что его ненаглядная Лена жива и здорова — сообщил Горячеву, что убийцу они взяли. Дело было за полчаса до полудня, и эти сведения пришлись невероятно ко времени и месту. Горячев ведь пошел отчитываться один, без Игоря, нарушая тем самым прямой приказ непосредственного начальства, и должен был иметь для этого весомые причины. Раскрытие «глухаря» в двухдневный срок, да еще учитывая сопутствующие обстоятельства вроде журналистской шумихи, подходило для этого просто идеально.