Первеницы мая - [4]

– Си-и-ир! – возопил Манфред. – Ваши срамные места-а-а!

– Мне было холодно, – сказал Тибо, оправдываясь, и обвел всех пустым взглядом. Он никого не узнавал.

– Черт побери, хуже, чем Дорек… – прошептал Феликс, сложив на груди руки.

Диагноз довольно точный. Когда адмирал Дорек сошел с ума в Гиблой бухте, у него был такой же отсутствующий взгляд – распахнутое окно заброшенного дома.

– Пойдем, Тибо, пойдем, – сказала Эма ласково, взяла его за руку и отвела назад в спальню.

Там она обнаружила, что шкаф стоит нараспашку, а все его содержимое вывалено к изножью кровати. Возможно, Тибо выбрал мантию из-за мягкого меха, а может, потому, что ее было проще надеть. У Эмы не хватило духу забрать у Тибо мантию. Она помогла ему перелезть через гору одежды и усадила как есть в кресло перед камином. Блез присел перед ним на колени. Выждал немного и заговорил очень медленно:

– Послушайте, ваше величество. Слушайте меня внимательно. Я должен сообщить вам нечто важное: Клеман де Френель умер.

Тибо с некоторой задержкой прищурился, стиснул зубы и замотал головой то влево, то вправо. Потом веки его отяжелели; он стал засыпать. Блез не дал ему этого сделать – он продолжил говорить очень громко:

– Ваш наставник погиб при пожаре. Его кабинет сгорел.

Голова Тибо снова закачалась, пальцы впились в подлокотники. Блез не только имел богатый опыт общения с душевнобольными, но и хорошо разбирался в ловле нахлыстом. Глядя на Тибо, он почувствовал: лосось готов клюнуть.

– Кабинет де Френеля сгорел. Его нашли мертвым. Он задохнулся.

Тибо замер, потом расслабился. Его рука стала гладить горностаевый мех, глаза блуждали.

– Тибо? Тибо? – Блез тронул его за колено. – Послушайте, Тибо. Мне нужно, чтобы вы услышали. Эме нужно, чтобы вы услышали. Всему королевству нужно, чтобы вы услышали.

– Что? – нехотя отозвался Тибо, будто Блез мешал ему отдохнуть после обеда.

– Клеман де Френель умер. Погиб в огне. В своей обсерватории.

Блез снова и снова повторял одно и то же. Тибо всякий раз сначала судорожно напрягался, потом начинал засыпать. Но Блез знал подход к тем, чье сознание пострадало, и умел терпеливо ждать. Наконец он решил сделать последнюю попытку, а если не выйдет – прийти позже.

– Клеман погиб. Один. Вместе с обсерваторией. Сгорел. Скончался. Все его книги сгорели.

На этот раз реакция была другая: Тибо будто ударили по лицу. Он откинул голову назад, потом подался всем телом вперед и схватил Блеза за шиворот.

– А ну-ка повтори. Повтори, что ты сказал.

Рыбак начал потихоньку выбирать леску.

– Клеман де Френель погиб в пожаре. Его обсерватория сгорела.

Тибо отпустил Блеза, снова рухнул в кресло и поскреб подбородок – таким знакомым движением. Казалось, он готов заплакать.

– Клеман де Френель?.. – переспросил он.

– Да, сир.

– Какая плохая новость…

– Да. А хорошая новость, что вы вернулись к нам, ваше величество.

– Ясное дело, куда мне еще идти? – сказал Тибо тверже, пытаясь встать. – Придется вам объясниться получше.

Он пошатнулся и снова рухнул в кресло. Заметил наготу и неловко запахнулся мантией.

– Что это на мне такое?

Эма вытащила из кучи подходящую одежду и помогла Тибо одеться, Блез тихонько ретировался в кабинет. Взглянув на его победное выражение, врачи с уязвленным видом захлопнули чемоданчики. Вскоре в дверях показался сам король, Эма шла следом, держась как можно ближе.

– А вы все чего здесь делаете? – гневно прикрикнул Тибо, в то время как Эма знаками просила всех выйти.

– Мы… мы как раз уходим, сир, – сказал Феликс, подталкивая Лисандра к дверям.

– Почему? – Лисандр сопротивлялся.

– Потому.

– Я подам вам обед, – объявил Манфред самым будничным тоном.

– Я встану на страже, в коридоре, – решил Лукас.

Только врачи задержались.

– Ну и? – рассердился Тибо. – Отвечайте! Что вы тут делаете?

– У вас лихорадка, ваше величество. – Фуфелье замялся. – Вы… вы плохо себя чувствуете.

– Я сам решаю, хорошо я себя чувствую или плохо!

С Тибо ручьями тек пот, руки его дрожали. Он никого не узнавал. И все же Блезу удалось подтянуть его чуть ближе к поверхности.

– В таком случае, ваше величество, нам нечего сказать, – сдался Плутиш, которому унижения хватило с лихвой. – Пейте отвар ромашки, избегайте сквозняков, съешьте немного меду и побольше спите.

– И чуть что, сразу посылайте за нами, сир, – решил все-таки прибавить Фуфелье. – Чуть что, мы сразу…

Лукас потянул его к дверям, и врач ушел, горбясь под тяжестью своего чемоданчика. Блез тоже собрался уходить, но Тибо его остановил:

– Ну нет. Вы – останьтесь.

– Мне остаться, сир?

– Да. Вы останетесь и объясните мне кое-что.

– С удовольствием, ваше величество.

Тибо подошел к камину и опустился в кресло рядом с шахматной доской. Заметив расположение фигур, он нахмурился. Урывками стало всплывать воспоминание о сокрушительном поражении от капитана Лебеля. Он отмахнулся от него и вдруг согнулся пополам.

– Хочу есть! Ай! Есть, хочу есть!

– Сейчас Манфред принесет обед, совсем скоро, – попыталась успокоить его Эма.

Тибо корчился от боли.

– Больно, больно, везде больно!.. Кислота, это все кислота, она разъест мне все нутро… Больно, больно, больно!

Жалобные крики застали Эму врасплох. Но она узнала невыносимую боль, какую почувствовала сама, когда исчез Тибо, и которой мучился его конь Эпиналь, вернувшись из запретного леса. Эма нежно коснулась волос Тибо, погладила затылок, плечи. Он взял ее руку и сжал так, что едва не сломал.