Первая жена - [29]

Бывало, что иной раз сослуживицы за обедом заводили бабские разговоры, мол, как ты, Майя, без мужика живешь?

Но на их обывательско-примитивное любопытство Майя отвечала всегда одно и то же:

– Отлично живу! – и не вдавалась в подробности.

Она вообще не очень-то любила эти перекусы в подсобке с набившими оскомину пересказываниями сериалов, с глупыми комментариями приказов начальства, с фразами типа:

– А мой вчера такой тепленький домой заявился… Еле-еле его сегодня пинками подняла.

Майя предпочитала обедать в кафешке напротив, и ее ничуть не угнетало обеденное одиночество. Напротив, она всегда с радостью молча проводила время обеда, потому что искренне считала, что уж лучше посидеть в тишине, чем на всякую чепуху тратить свою энергию. И хотя с женщинами из отдела отношения в целом складывались неплохие, Майя старалась избегать разговоров на личную тему и в особую дружбу ни с кем не вступала.

Про театр сотрудницы знали и даже водили своих детей на сказки. Про премьеру тоже были наслышаны. Сказали, что придут, и даже с мужьями.

* * *

Вечером позвонил сын. Виктор звонил теперь довольно часто, и Майя знала, что непросто дается ему пребывание за границей. А в этот раз он вдруг заявил:

– Мам, я вернуться хочу!

– Сынок! Лично я буду очень рада! А вот папа… Ты сказал ему?

– Мам, ты пойми: сказал – не сказал – это неважно! Не мое это! Меня в Москву тянет, я по своей земле соскучился… Я лес люблю, природу… Я другой! Здесь все нацелены на какие-то крупные финансовые проекты, на карьеру, на достижение результатов, на получение сверхприбыли… А мне это совсем не интересно! Ну что я здесь мучаюсь?

– Вить! Я-то отлично понимаю тебя. Особенно теперь, когда почувствовала жизнь по-другому, когда ощутила, что это такое – жить по сердцу! Я полностью тебя поддерживаю! А вот папа… Что он-то говорит?

– Мам, ты же его знаешь… Что он может сказать? Держись, сынок! Всего полгода осталось! Доучись, там видно будет… Но я не хочу, мам! Не могу! Это же моя жизнь! Это же полгода моей жизни! Почему я должен добровольно мучиться, заставлять себя что-то делать, насиловать свою природу? Скажи мне: во имя чего? Ради отца? Да, я его уважаю, да, я и так подчинился ему. Но теперь понимаю: неправильно это!

Виктор разволновался. Майя чувствовала это сквозь огромные расстояния – и срывающийся голос, и тяжелые вздохи, и интонации разочарования… Она очень понимала своего сына.

– Сынок, возвращайся! Насильно мил не будешь! Это правда. Когда ты прилетаешь?

– У меня вылет через три дня, в пятницу!

– О! Так ты в театр ко мне успеваешь?

– Конечно! – в голосе сына Майя уловила улыбку. – Я же специально подгадал. Ты же говорила мне, помнишь, когда еще только назначили день премьеры? Я для себя это четко отметил. Мне просто не терпится посмотреть тебя на сцене! Моя мама – артистка! – он рассмеялся. – Это круто!

– Как же здорово! Как я тебе рада! Кто тебя встречает?

– Отец встретит. Мы договорились.

– Так у вас все же состоялся разговор? Вы не поссорились?

– Нет. Не поссорились. Хотя он очень недоволен и расстроен. Но я, повторяю, не хочу жить чьей-то чужой жизнью и чужим умом, даже если это ум моего отца. Ладно, приеду, поговорим. Думаю, найдем с ним общий язык.

* * *

Перед спектаклем Майя нервничала так, как, наверное, никогда в жизни. И ночь плохо спала, и перевозбужденная была целый день. Позвонила режиссеру.

– Волнуешься? – спросил Андрей Григорьевич.

– Не то слово… Такое впечатление, что судьба моя решается.

– А знаешь, все может быть… – многозначительно согласился он.

– Ой, Андрей Григорьевич, миленький, ну подскажите, как успокоиться? – Майя уже почти плакала от переполнявшей ее тревоги и волнения. – Я места себе не нахожу. Что мне делать?

– Как что делать? А ты банкет заказала? Ресторан зарезервировала? – он явно иронизировал, но Майю чувство юмора в тот момент покинуло окончательно, и она ужаснулась:

– Какой банкет? Какой ресторан?

– Ну как же? После премьеры это же обязательно. Так принято…

На самом деле ему просто хотелось переключить внимание актрисы на другой объект, чтобы каким-то образом снять напряжение. Но Майя приняла слова руководителя за чистую монету и поразилась своей недальновидности. В самом деле, как она могла упустить столь важный момент. Боже, ей же даже в голову это не пришло. Хотя, с другой стороны, а почему ей это должно приходить в голову? Есть режиссер, есть директор театра, есть администраторы… Да мало ли должностей, которым положено отвечать за эти вопросы. Но так далеко ее мысль в тот момент не могла продвинуться, и она понимала только одно: это ее первая главная роль, это премьера ее новой театральной жизни, это новая ступень ее личностного роста. Кому, как ни ей, беспокоиться о празднике? Тем более что никаких – ни материальных, ни организационных, ни технических – проблем она не испытывает. Она запросто может организовать подобное торжество. Просто ей мысль такая не пришла в голову. Но теперь, когда он ей подсказал, Майя полностью переключилась на деловую волну.

– Так, Андрей Григорьевич! У нас два выхода. Или мы успеваем заказать тот ресторанчик, который недалеко от театра. Помните, мы там с вами как-то обедали? Либо надо срочно ехать за продуктами и организовывать фуршет в буфете театра.