Первая встречная - [14]

Сергей с удивлением посмотрел на нее.

– Что с вами?

Она вскинула голову и резко сказала:

– А почему я должна их любить? Что они сделали мне хорошего?..

– Неужели развод с мужем так ожесточил вас, что вы о всех людях судите по нему?

– Какого мужа? – она запнулась, на мгновение задумалась, злобный огонек мелькнул у нее в глазах: – Ах, при чем тут он! А вы что, встречали хороших?.. Чутких, внимательных к чужому горю? – с раздражением спросила она. Резкость, с которой это было сказано, удивила Маркова.

– Встречал! – ответил он и твердо повторил: – Встречал! Да что там встречал, каждый день вижу, они вокруг меня…

– Хороших, отзывчивых? – запальчиво перебила его женщина.

– Конечно! – спокойно подтвердил он.

– Ну, знаете…

– Что знаете? Я-то знаю, а вот вы…

– И я хорошая?.. – с горечью, видимо думая о своем, спросила Ирина.

Сергей удивленно взглянул на нее – никак не мог привыкнуть к резким переходам от теплых, ласковых слов к ироническим репликам, обидным, а порой и злобным. Его пугало, когда улыбка сменялась горькой гримасой, смех – озлобленностью. Он заметил, что все время ждет этого перехода, взрыва. Так было и сейчас.

– И вы! Вы просто не представляете себе, какая вы замечательная!

Женщина улыбнулась, лицо стало ласковым и милым. Как будто не было только что тяжелых воспоминаний, злых мыслей, резких, обидных слов. Точно подменили человека. Такой, только такой он хотел ее видеть и уже простил и резкость, и оскорбительную отчужденность.

Из центральной аллеи выскочила девушка в белом платье и с громким смехом пробежала мимо. Ее нагнал юноша, обнял и они, не замечая сидящих, смеясь, медленно пошли по дорожке. В их бездумной радости было столько чистоты и света, что Сергей не удержался:

– И они вот тоже… плохие? – сказал он и пожалел.

– Не знаю! – снова нахмурившись и помрачнев, пробормотала Ирина и опять с иронией добавила: – Я не знакома с ними!..

День был скомкан. Воскресный, солнечный день, которого так ждал Серей, – думал, что он что-то решит, что-то изменит. «Что ее мучает, что сделало такой?» – подумал он и внезапно вспомнил, что поразило, испугало его, глаза, взгляд там, у клетки. Только один раз он видел такие же, с такой же пустотой и безысходностью, – у матери, когда она получила «похоронку» – извещение из военкомата о смерти мужа… Мгновение, согнувшее, превратившее ее в старуху. За несколько минут до звонка почтальона она смеялась весело и задорно, точно ей не было тридцати двух, а столько же, как ее сыну, ну может быть, на десять лет больше. Тогда он тоже плакал, прижимаясь к большому статному телу матери, теперь единственному близкому на свете человеку, а она молча, машинально гладила по голове своего восьмилетнего сына… С тех пор Сергей не видел на ее лице улыбки. Учился он на «отлично» и, приходя из школы, с гордостью показывал ей дневник. Мать гладила непослушные вихрастые волосы, подводила к обвитому черной креповой лентой портрету отца, висевшему над диваном, рассматривала, точно никогда не видела раньше. С портрета на них с улыбкой смотрел полный, веселый человек в военной форме с двумя кубиками на зеленых петлицах гимнастерки. Таким, как на фотографии, Сергей и запомнил своего отца.

Шли годы, Тяжелые, военные. Жили они скромно, тихо, никто у них не бывал. Одно время зачастил товарищ отца, инженер, устроивший на работу мать. Как-то вечером Сергей, готовя в спальне уроки, услышал (дверь в соседнюю комнату была открыта, и мальчик невольно прислушивался к неторопливому, перемеживающимуся длинными паузами разговору), как инженер сказал матери, что давно любит ее и просит быть его женой.

У Сергея захолодело сердце, он так и застыл, напряженно вслушиваясь, что будет дальше. Ему стало стыдно, что он подслушивает. Стыдно и обидно от одной только мысли, что мать может изменить памяти отца.

«Нет, нет», – наконец услышал он голос матери.

После долгого молчания Александр Иванович (так звали инженера) снова заговорил, теперь уже тише, и Сергей, весь в напряжении, разобрал, что он говорит о нем.

– Я ему отцом буду, поверьте, Валя!

Сергей боялся пошевелиться.

– Не надо, Саша, – в голосе матери мальчику почудились просящие нотки, – никогда больше не говорите об этом, пожалуйста. Вы для меня после Сережи самый близкий человек. Спасибо вам за все, что вы сделали для нас, но не надо…

Сергей снова услышал голос дяди Саши, говорившего совсем тихо, но настойчиво, словно он боялся, что мать откажет ему опять. Сергей встал со стула и вошел в комнату. Мать подняла голову и, увидев стоявшего в дверях сына, протянула руки, точно искала у него защиты.

Александр Иванович замолчал, зазвенел ложечкой по стакану с остывшим чаем.

Сергей подбежал к матери, прижался к груди, спрятал лицо в мягкий пушистый платок, услышал, как бьется ее сердце… Так, в безмолвии, прошло несколько минут, потом скрипнул отодвигаемый стул – Александр Иванович встал, пробормотал, что ему пора, и, не глядя на мать и сына, вышел.

Оставшись вдвоем, они долго сидели не шевелясь. Сначала робко, потом смелее Сергей искоса поглядывал на мать, а она в ответ гладила голову своего внезапно повзрослевшего сына.