Первая труба к бою против чудовищного строя женщин - [17]

Старуха смотрела прямо перед собой, но когда мой локоть чересчур к ней приблизился, она тихо и глухо зарычала.

Я поспешно убрал руку, и угрожающий звук затих. Женщина еще немного постояла и, не оглянувшись на меня, ушла к себе в каюту.

Когда Гарри вынырнул из камбуза, чтобы вытряхнуть в море объедки, я спросил его, кто эта женщина.

– Наверное, очень старая, – предположил я. – Вся в морщинах.

– Верно, – согласился он. – Ее история написана у нее на лице.

Его лицо тоже было покрыто морщинами, особенно около глаз. Я часто пытался проследить эти линии, но лабиринт их оказался чересчур сложен, а нижнюю часть лица скрывала борода.

Гарри перехватил мой взгляд.

– Даже лик океана прочесть нелегко, – предупредил он. – Опытный моряк часто способен угадать, что предвещает этот лик, но порою здорово ошибается.

Гарри вытряхнул помойное ведро за борт, и акулы прожорливо набросились на еду. Даже в полумраке мы видели, как расползается розовое пятно – акулы жрали не только угощение, но и друг друга.

– Весла господни! – пробормотал Гарри. – Только глянь. Не хотелось бы мне свалиться за борт в эту пору ночи.

Он поставил ведро и пустился толковать про старуху.

– По-английски она почти не говорит, но я никуда не тороплюсь и кое-что успеваю выяснить, когда ношу ей еду. Она вдова, возвращается домой на остров Сан-Марко. Они с мужем покинули родину лет сорок тому назад, отправились жить в Америку. Остров был тогда райским уголком, отрезанным от всего мира. В бухтах водилось множество рыбы, а таких приветливых людей больше нигде не встретишь. – Гарри печально покачал головой. – Сорок лет! Она понятия не имеет, во что превратился с тех пор остров. Во время Войны там размещалась воздушная база, и еще до недавних пор оставались военные. Море отравлено бензином, с рыбалкой покончено. Городок – поганые трущобы, как везде, повсюду наркотики и насилие. Когда мы заходим в этот порт, ребята опасаются сходить на берег. Жаль, очень жаль…

Акулы все еще плыли вслед за «Камноком», высунув тупые рыла и дожидаясь нового угощения.

– Наверное, когда вдова была молоденькой девушкой, она не ценила остров Святого Марка, – продолжал Гарри Грин. – Думаю, если вырос в раю, этот рай кажется тебе скучноватым. А, Энди? Рай – всегда не здесь, а в другом месте. Она думала – в Америке.

Силуэты акул растворились в потемневших волнах.

– Все эти годы, что она жила вдали от дома, – говорил Гарри, – она думала, что ее остров остается таким, каким она его запомнила. Она не видела, как он погибал.

– Почему она решила вернуться?

– Что ж тут поделаешь? Муж ее умер. Оба сына женились и не приглашают мать даже в гости. Теперь она состарилась и научилась ценить то, чего не ценила в молодости – то, чего уже нет.

– А почему она так странно одета?

– Это одежда ее мужа, – пояснил Гарри. – На острове Сан-Марко был прежде такой обычай: когда муж умирал, вдова какое-то время носила его одежду. Островитяне давно об этом позабыли.

Закончив свою повесть, Гарри положил руку мне на плечо и насупил брови – как всегда, когда бывал крайне серьезен:

– Знаешь что, Энди? Я даю тебе слово – здесь и сейчас. Если где-то на Земле есть рай и мне удастся его отыскать, я тебе сообщу. Мне уже поздновато, но ты, может, доберешься и будешь жить счастливо до конца своих дней. Договорились?

На следующий вечер произошло нечто странное. Мы с Гарри прогуливались по палубе. Снова сгущались сумерки. Мы остановились у лееров в районе миделя, чтобы поговорить. Это место вдали от кают экипажа нравилось Гарри – мы словно оказывались на собственном островке посреди океана.

В тот вечер что-то забурлило в море примерно в полумиле по левому борту. Загадочное явление приближалось к нам – ясно различимое в темной воде, желтое, огромное, непонятных очертаний. Неслось, не снижая скорости, прямо к левому борту «Камнока». Мы понадеялись, что оно свернет в сторону, когда нас заметит, но желтое существо, размерами не уступавшее кораблю и столь же, наверное, тяжелое, неуклонно приближалось. Мы с Гарри ухватились за леера, ожидая столкновения. Однако в тот миг, когда желтое пятно должно было ударить в наше судно, оно разделилось на две столь же отчетливые фигуры, оранжевую и зеленую, и обошло судно спереди и сзади. «Камнок» слегка содрогнулся от носа до кормы – словно кошка, если ее приласкать.

– Давай! – позвал Гарри.

Мы кинулись к другому борту и увидели, как зеленая и оранжевая фигуры соединились в прежнее огромное желтое пятно и продолжили свой путь на запад, к горизонту и кровавому солнечному диску.

– Снасти господни! – пробормотал Гарри. – Я уж думал, оно потопит нас – что же это такое? Странное дело, а? Какая-нибудь тварь выглядит жутко, а на самом деле вполне безобидна. – И он сурово посмотрел на меня. – Запомни, Энди! Невинные с виду существа, как правило, и бывают настоящими чудовищами.

Когда мы вернулись на корму, матросы, вышедшие на палубу посмотреть, что тряхнуло корабль, все еще стояли и глядели вслед исчезнувшему пятну. Они были напуганы и радовались, что опасность миновала.

В другой из этих неразличимых дней мы сидели в каюте Гарри Грина. Погода разгулялась, книги ездили по полу. Стул Гарри казался рифом посреди океана книг. Я пристроился на его шконке. Мы толковали о том о сем, и вдруг кустистые брови Гарри сдвинулись.