Первая смена - [4]

Время перед подъемом самое трудное для вожатых. Еще только просыпаются цветы, ветерок лениво перебирает тяжелые листья магнолий, а уже надо вставать. Неодолимая жажда деятельности уже разбудила отряды, и сейчас, в ожидании сигнала подъема, в палатках сначала тихо, а потом все громче и громче начинаются разговоры.

— Виль, а Виль! А откуда ты все так про Артек знаешь? — поднимает с подушки голову сосед Вилена.

— А наш старший вожатый здесь работал. От него и знаю.

— Слухай, хлопче, а шо, до моря туточки никого не пускають?

— Как не пускают? Мы же вчера только на берег ходили.

— Та я не про то. То ж уси разом. А я про то пытаю, шоб одному, як схотив, так и пишов.

— Тоже захотел! Строжайшее нарушение порядка! В два счета можно вылететь «до дому, до хаты».

— Ну?

— Точно, Павел говорил, ни за что так не наказывают, как за это.

Вилен сбрасывает одеяло, спускает ноги на пол, оглядывается. Со всех кроватей смотрят на него внимательные глаза. И он, поудобнее устроившись на кровати, продолжает знакомить ребят с порядками в лагере.

А Сергей тем временем стоял за кустом туи и мучительно думал, как поступить. По всем правилам он, конечно, должен был вмешаться, нанести порядок, установить тишину, ведь еще не было сигнала, и в то же время он понимал, что такой разговор очень нужен ребятам, очень нужен для авторитета Вилена, председателя. И такое ли уж это большое нарушение режима, если ребята все равно уже проснулись, и глупо заставлять их спать, когда и он июни знают, что до подъема осталось пять-семь минут. Но в то же время режим есть режим. Так как же все-таки поступить?

Из раздумий вывел его сигнал подъема. Все встало на свои места. Но вопрос — прав ли был он не вмешавшись? — остался. И вот сейчас, склонившись над дневником вожатого, он снова должен его решать. Теперь уже не для ребят, для себя, чтобы знать, как поступить завтра, послезавтра, в любой другой день…

А над морем, над Аю-Дагом, над Артеком плыла ночь…

ПЕРВОЕ ДЕЖУРСТВО

— Товарищ дежурный по лагерю! Лагерь в количестве 6 отрядов, 208 пионеров сдал. В строю 206, двое в изоляторе. Вожатый второго отряда Ивакин.

— Лагерь принял! Вольно!

Саша повернулся к строю, и Сергей впервые стал на целые сутки ответственным за отдых ребят, работу вожатых, врачей, поваров…

Он смотрел с трибуны на ребят, на вожатых, замерших перед строем отрядов, и ему вдруг стало страшно. Страшно, что он чего-то не заметит, забудет, упустит.

В напряженной тишине прошли секунды, показавшиеся ему часами; уже Саша, печатая шаг, прошел к своему отряду, а Сергей все молчал.

— Команду, — тихо подсказал Борис Михайлович. — Вы же знаете.

— Лагерь! — каким-то зазвеневшим голосом скомандовал новый дежурный. И увидел, как подтянулись ребята, как выровняли флажки флаговые. — Смирно! Отряды нале-напра-во! С линейки шагом марш!

Ударили барабаны, подхватили горнисты, Костя заиграл марш, и, разворачиваясь навстречу друг другу, отряды пошли к своим палаткам.

Дежурный должен уже сейчас, с вечера, пройти все отряды. И хотя сидят в палатках вожатые, но ведь сегодня ты отвечаешь не только за то, как уснут ребята в твоем третьем отряде, но и у Василия в первом, и у Алексея в пятом, и у Гали в шестом. Иди по рядам между палатками, в свой загляни только мельком, это им испытание, они сегодня ложатся одни, без тебя, ты отвечаешь сегодня за всех.

А утром тебя разбудят первым и целый день потом будут звать то в медпункт, то на пляж, то в столовую…

— Сергей! Сергей! Да проснись же наконец!

Сергей с трудом открывает глаза и первое, что видит, — улыбающееся лицо медсестры Лиды.

— Сережка! Ты что, забыл? Ты — дежурный! Девчата уже пошли, а я тебя никак не разбужу! Скорей вставай!

…Линейка… Рапорты… Вспыхнул над мачтой флаг, дрогнул, распрямился. Начат твой день, Сергей!

— Вы все помните, Сергей, — Борис Михайлович догоняет вожатого на подъеме к столовой. — Сегодня очень четко надо провести первый выход ребят на купание. Вы спасательную лодку вызвали?

— Я сейчас из столовой позвоню; Борис Михайлович, — смущенно обещает Сергей.

— Обязательно. Сразу же как придете…

На пляже рябит от ребячьих тел. Всякие есть: и худые, и толстые, и мускулистые, и щуплые, и загорелы е, и совсем еще белые, не прокалившиеся крымским солнцем.

— Первый! Приготовиться к купанию! — командует дежурный.

— Готово, Сергей, — кивает Василий.

— В воду!

Что-то кричат, хохочут, а хрустальные брызги во все стороны… Василий в воде вместе с ребятами.

На секундомере стрелка обежала полный круг.

— Из воды!

К Сергею подбегает Булат Каныев, дежурный по палатке.

— Сергей, идите скорее в лагерь. Там кастелянша пришла, про форму спрашивает.

— Про форму?

— Да.

— Сергей, ты сводку погоды слушал? — спрашивает Василий.

— Нет, а что?

— Куртки-то мы ребятам не выдавали, а к вечеру обещали похолодание. Будем выдавать куртки или нет?

— А я при чем? — удивляется Сергей.

— Ты сегодня при всем. Какую форму прикажешь надеть ребятам, в такой они и будут.

Сергей растерянно оглядывается.

— Давай, Сергей, давай! Одна нога здесь, другая — там, — смеется Анатолий…

…Перевалив за зубцы Ай-Петри, исчезло с артековского неба солнце.

Шумит море, пенясь у железных опор пристани. Золотой россыпью огней обозначились Верхний и Второй лагеря.