Первая смена - [3]

Бывает, привлекают дисциплинированные, аккуратные, исполнительные ребята, видят вожатые в них готовых помощников, а в дальнейшем убеждаются, что у этих прилежных нет ни инициативы, ни выдумки и, уж конечно, нет авторитета в коллективе.

И хотя после первого знакомства никто не оставил плохого впечатления. Сергей видел, что ребята неровные и трудностей будет с ними немало.

Вот взять хотя бы того же Витальку. Хороший парень, но ершистый, самолюбивый, и вряд ли легко подчинится он строгому артековскому режиму.

Или Саша Горлов из Татарии. При первом знакомстве сидел тише воды, ниже травы, но даже в том, как сдвигал он на затылок панамку, выпускал из-под нее непослушные вихры, чувствовалась озорная, непоседливая натура. Сергей знал таких ребят. Это они засовывают в постель товарищу ежа, а за неимением такового просто насыпают под простыню камешки. Такие, как Сашка, главные противники тихих часов, они вечно в числе «самовольно покинувших территорию» лагеря, и единственное, что захватывает их целиком, — это купание и футбол. А что он будет делать с Сашкой, думал Сергей, когда купание размечено здесь по минутам, а в футбол в Артеке вообще не играют. Не будет в жизни у парня главного, на что тратит он свои силы и энергию, куда он их направит?

Послышался шорох гравия под ногами и веселый голос Василия:

— Эй, хозяева, принимайте пополнение!

Следом за ним, сегодняшним дежурным по лагерю, шла группа мальчишек.

…К вечеру в третьем отряде было уже тридцать человек. А председателя Сергей по-прежнему «не видел».

— Ничего, не огорчайся, — успокоил его Анатолий. — Приехал Вилька. Мы, понимаешь ли, решили к тебе его направить.

— А кто этот Вилька?

— На вот почитай. — И Василий протянул Сергею письмо.

«…Други мои милые! Простите, что вместо себя шлю вам это письмо. Но так сложились дела, что никак в этом году не могу к вам приехать. Решил все же поступить в институт, иду на заочное, надо сдавать вступительные. Тут уж сиди-сиди».

Сергей оторвался от письма, удивленно посмотрел на Василия.

— Это Павел пишет, — ответил за Василия Саша. Был у нас в прошлое лето такой вожатый.

Письмо, правда, нам адресовано, но ты читай дальше, там и тебя касается.

— Меня? — удивился Сергей. — Он же меня не знает.

— Читай, читай. Сейчас все поймешь.

«Но все же будет частица меня и в этом году в Артеке. Едет в лагерь тот самый Вилька, о котором столько я вам рассказывал. Председатель совета отряда будет что надо. Не знаю, к кому он из вас попадет, но уверен, жалеть не будете и не раз вспомните меня добрым словом…»

Сергей оторвался от письма, посмотрел на вожатых.

— Понял теперь, почему мы тебе письмо дали? — спросил Василий.

Над лагерем зазвучал сигнал «на ужин». Вожатые вскочили. И в гуле ребячьих голосов Сергей вдруг ясно услышал и задиристый дискант Виталька, и мягкий говорок Тараса, паренька с Житомирщины, и другие уже, знакомые голоса третьего, его, отряда.

Когда он подошел к палатке, из-под грибка встали трое новеньких. Один из них, коренастый, светловолосый, с опущенным на глаза козырьком панамки, сделал шаг вперед.

— Здравствуйте. Нам сказали идти в ваш отряд.

Сергей пристально посмотрел в серые открытые глаза мальчишки. И, подавив желание рассмотреть его получше, ответил:

— Здравствуйте, ребята! — и, показывая на палатку, пригласил: — Заходите.

ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ

«Вчера закончился заезд. В отряде тридцать пять человек: На вечернем сборе знакомились. Рассказывали о своих делах, но охотнее всего о тех местах, откуда приехали. Ребята слушали очень внимательно, с интересом. Так слушали большинство. Но есть и другие.

Одни из них живые, озорные ребята. С ними будет трудно, но интересно, если только найдем общий язык. Со вторыми тоже будет трудно, да еще и неинтересно. Эти многого не могут, не умеют, всего боятся. Озорства от них не жди: они даже не знают, что это такое, но нарушений с их стороны бывает во сто раз больше. И не от желания напроказничать, а от неумения.

С одним таким уже было происшествие. Валерик Петушков не умеет убирать постель так, как это принято здесь. Натянул сверху одеяло, кое-как подоткнул его под матрац, кинул подушку и поспешил к выходу, надеясь, видимо; что никто не заметит его хитрости, а потом, когда все уйдут из палатки, попробуй разберись, чья это кровать: все новое, еще не примелькалось.

Беспорядок заметил Виталька. Настиг нарушителя, подтащил его к кровати. Чем бы это кончилось, неизвестно, если бы не вмешался Вилен.

Какая-то удивительная сила есть в этом, на первый взгляд обычном мальчугане. И самое интересное — что ее чувствуют и ребята. Сегодня, когда выбирали председателя совета отряда, за него голосовали все. Может быть, сказывается, что он значительно лучше их знает Артек и его порядки? Видимо, Павел многое ему рассказал.

Утром я стал невольным свидетелем Вилен…»

Сергей оторвался от дневника, взглянул в окно, где, чуть освещенные, легко дрожали узкие серебристые листочки маслин. В комнате он был один. Товарищи ушли куда-то после отбоя, и только Саша, принявший сегодня дежурство по лагерю, иногда заглядывал в комнату. Сергею идти было некуда, да и события первых дней требовали, чтобы он хоть немного в них разобрался. Вот хотя бы сегодняшнее утро. Правильно он поступил или нет.