Первая ночь - [15]

— Боже, как мне тебя не хватало, — шепчешь ты.

Я молча обхватываю твое лицо ладонями, и мы целуемся. У этого долгого поцелуя вкус земли и пыли, соли и пота. Ты кладешь голову мне на грудь, я глажу тебя по волосам, и ты плачешь.

— Ты должен уйти, Эдриен, должен, должен, мы оба в опасности. Меня должны считать мертвой, иначе твоя жизнь будет под угрозой; если о твоем присутствии здесь и нашей встрече узнают, они тебя убьют.

— Монахи?

— Нет, — всхлипываешь ты, — они наши союзники, они спасли меня, выловили из Хуанхэ, выходили и прячут. Я говорю о тех, кто хотел нас убить, Эдриен, они не отступятся. Не знаю, что мы им сделали и за что нас преследуют, но они пойдут на все, лишь бы не дать нам продолжить поиски. Если им станет известно, что мы снова вместе, они обязательно найдут нас. Тот лама, которого мы встретили, помнишь, он еще смеялся, узнав о наших поисках белой пирамиды, именно он вытащил нас из беды… и я дала ему обещание.

Афины

В дверь позвонили, и Айвори вздрогнул от неожиданности. Коридорный вручил ему срочный телекс, пояснив, что кто-то позвонил портье и попросил немедленно передать это послание. Айвори вскрыл конверт только после ухода молодого человека.

Рим просил как можно скорее связаться с ним по защищенной линии.

Айвори торопливо оделся, вышел на улицу и купил в киоске телефонную карту, чтобы поговорить с Лоренцо из кабины на другой стороне улицы.

— У меня странные новости.

Айвори обратился в слух.

— Мои друзья в Китае отыскали след вашей археологини.

— Она жива?

— Да, но вряд ли сможет вернуться в Европу.

— Но почему?

— Вам это не понравится: ее арестовали, судили, осудили и посадили.

— Полный абсурд! За что?

Лоренцо, он же Рим, сообщил Айвори недостающие детали головоломки. Монахи с горы Хуашань находились на берегу Хуанхэ, когда джип Эдриена и Кейры упал в реку. Трое из них нырнули в бурные воды, чтобы спасти пассажиров потерпевшего аварию автомобиля. Эдриена вытащили первым, и проезжавший мимо грузовик с рабочими доставил его в больницу. Насчет дальнейшего Айвори был в курсе, поскольку сам летал в Китай и занимался отправкой Эдриена на родину. С Кейрой получилось иначе. Монахам только с третьей попытки удалось вытащить ее из машины, и грузовик уже уехал. Она была без сознания, и ее отнесли в монастырь. Ламе сразу донесли, что покушение заказала местная триада, могущественная преступная организация со связями аж в самом Пекине. Он спрятал Кейру, а несколько дней спустя в обитель заявились какие-то люди и устроили ему допрос с пристрастием. Он поклялся, что его ученики действительно пытались помочь тонувшим европейцам, но женщина погибла. Трех спасителей Кейры тоже трясли, но ни один не проговорился. Кейра десять дней была в коме, инфекция замедлила выздоровление, но монахам удалось победить болезнь.

Когда она поправилась и была готова к путешествию, лама отправил ее в другое место, переодев для безопасности в монашеское одеяние.

— И что произошло дальше? — спросил Айвори.

— Вы не поверите, — хмыкнул Лоренцо. — План настоятеля осуществился не вполне.

Они говорили еще десять минут, пока у Айвори не кончилась карта. Повесив трубку, он поспешил назад в гостиницу, собрал вещи и уже из такси позвонил Уолтеру — сообщил, что едет к нему.

Полчаса спустя Айвори оказался у стоявшего на афинском холме высокого здания, поднялся на лифте на четвертый этаж, торопливо прошел по коридору к номеру 307, постучал и вошел. Уолтер с изумленным видом выслушал его рассказ.

— Ну вот, мой дорогой, теперь вам известно все или почти все.

— Полтора года? Ужасно! Как вы собираетесь ее освобождать?

— Не имею ни малейшего понятия. Но не будем забывать о положительной стороне дела: теперь нам доподлинно известно, что она жива.

— Не знаю, как Эдриен воспримет такое известие, боюсь, это его добьет.

— А я рад уже тому, что он сможет узнать эту новость, — со вздохом произнес Айвори. — Как его дела?

— Врачи настроены оптимистично, говорят, его можно будет навестить — если не сегодня, то завтра уж точно.

— Будем уповать на лучшее. Я сегодня возвращаюсь в Париж, нужно придумать способ вытащить Кейру. А вы позаботьтесь об Эдриене: если вас к нему пустят, держите язык за зубами… пока.

— Я не могу скрывать от него новости о Кейре, иначе он меня придушит.

— Об этом я не подумал. Во всяком случае, не делитесь с Эдриеиом нашими опасениями, не сейчас, у меня есть на то свои причины. Прощайте, Уолтер, я с вами свяжусь.

Гартар

— Что за обещание ты дала ламе?

Ты удрученно смотришь на меня и пожимаешь плечами. Говоришь, что покушавшиеся на нас люди возобновят охоту и за пределами Европы, если узнают, что ты выжила. Если не сумеют достать тебя, займутся мной. В обмен на все оказанные услуги лама попросил отдать ему два года твоей жизни. Два года отшельничества, которые ты сможешь провести в размышлениях о том, как жить дальше. «Второго шанса не будет, — сказал он тебе. — Два года на подведение промежуточных итогов чудом спасенной жизни — недурная сделка». Когда все успокоится, лама найдет способ переправить тебя за границу.

— Два года за спасение наших жизней — таково было условие, и я его приняла. Я выдержала, потому что знала, что ты вне опасности. Знал бы ты, сколько раз за время вынужденного уединения я представляла, как ты живешь, бродила вместе с тобой по нашим любимым местам, заходила в твой маленький лондонский дом… Я заполняла свои дни драгоценными моментами, воображая, будто я с тобой.