Первая мрачная ночь - [18]

Мать повторила свой вопрос, от ответа меня избавил звонок в дверь: вернулась с покупками Танька, чему я была очень рада, так как руку мою Владимиру пришлось отпустить. Не вместе же нам идти открывать, в самом деле? А родители давно уже переложили эту заботу на меня.

– Ты че так долго? – зашипела на нее я, пропуская в дом.

– В палатке хлеб закончился, пришлось топать за тридевять земель. Уф, устала, держи сумку.

– Сама неси, не вернусь я туда.

– А кто у нас? – прислушалась она к звукам на кухне.

– Бизнесмен.

– Кто-кто?

– Бизнесмен, – терпеливо повторила я и поведала ей, откуда он появился в нашей жизни.

– Круто, – только и вымолвила она и почапала с сумкой в кухню, а я по-злодейски потерла ручки: пущай гость увидит, кто тут на самом деле хозяйственный. Может, лицом Танька и не вышла, зато косы ниже попы сейчас редко встретишь, а уж огненно-рыжие волосы и подавно, глядишь, и отобьет его у меня. Хотя в свою счастливую звезду я уже давно не верила.

Потом мы уселись писать реферат. Я время от времени поглядывала на настенные часы. Когда большая стрелка приблизилась к семи (троица на кухне все еще пьянствовала), всерьез забеспокоилась. Почему он не звонит? Или Николай под словом «вечером» имел в виду «завтра вечером»? Скорее всего именно так и было, потому что в тот день он не позвонил.

Внезапно в комнате появилась мать и позвала меня на разборку в туалет, как в каком-то дешевом боевике.

– Бесстыжая!

– Почему это? – воспротивилась я столь нелестному отзыву о своем поведении.

– Он что, тебе совсем не нравится? Ничуточки?

– Нет, – отрезала я.

– Но почему? Ладно, я понимаю, он для тебя не совсем подходящего возраста, но могла бы хоть позволить за собой поухаживать, сердце твое свободно и…

– Нет, не свободно! – не дала я ей договорить и пересказала вкратце о всех встречах с Николаем. В особый восторг она не пришла, потому что видела моего мужа неизменно старше, но тому, что к дочери пришла наконец первая любовь, порадовалась, и мы, помахав друг дружке белым флагом, разошлись по углам.

Тихо поужинав с однокурсницей в комнате перед телевизором (как Таня и любит), мы с ней приняли поочередно душ и легли спать.

Утром я позвонила Катьке и, естественно, ее разбудила, что меня, в общем-то, давно перестало удивлять. Выяснив, как у нее дела, я полюбопытствовала, чем сегодня займемся в плане поиска убийцы. Или убийц?

– Можно сейчас сходить к Юрочкиным и допросить кого-нибудь из них, – предложила подруга. – Вчера я узнала у Натальи их адрес.

– Да? Правда? Давай! – взвизгнула я от восторга, демонстрируя всецело поглотивший меня ажиотаж.

– Чего это с тобой? – изумилась Катька, никогда ранее не наблюдавшая в своей подруге ни капли энтузиазма в отношении этого мероприятия.

– Просто я хочу скорее завершить расследование, вот и все, – постаралась я выкрутиться, хотя пытаться сбить с толку проницательную от природы Катьку было занятием зряшным, и я это знала.

– Ха! Во-первых, завершать нам нечего, мы все только начали, а во-вторых, кому ты вкручиваешь? Что-то обязательно должно было случиться такое, прежде чем тебя могло заинтриговать расследование.

Ну я ж говорила! Пришлось сказать все по правде.

– Видишь ли, Катя, – я набрала в грудь побольше воздуха, – вхрякалась я.

– Ты – что, прости? Я, конечно, не лингвист, но слово такое слышу впервые.

– Вхрякалась, – повторила я, вследствие чего сердце забилось с рекордной скоростью. – Ну то есть влюбилась в Хрякина.

– Этого еще не хватало! Он мне не нравится!

Н-да, в этом вся подруга. Ну скажите мне, почему он должен ей нравиться?

– Почему… – начала я произносить этот вопрос, но Любимова поняла меня превратно:

– Не знаю. Хитрый очень.

Скажите пожалуйста! Хитрый! А ты прям святая простота!

Мне захотелось повесить трубку, и я это сделала, лишь только сухо назначив время встречи.

Катерина опоздала на шесть с половиной минут, мы еще раз поздоровались, после чего всю дорогу до нужного дома шагали молча. Таким образом и дотопали до ультрасовременного строения в шестнадцать этажей, с подземным гаражом, огороженным со всех сторон высоким забором двором и кучей вахтеров на каждом передаточном пункте. Мы остановились и разинули рты: жителям маленьких городов, коими мы и являемся, было в диковинку лицезреть такой дом, так как строить их у нас стали сравнительно недавно. По соседству стояла точно такая же шестнадцатиэтажная махина, а рядом с ней воздвигался новый дом.

– Ты уверена, что Юрочкины живут здесь? – первой прекратила я игру в молчанку, когда подружка потащила меня к одному из подъездов, над которым значилось: «квартиры 1—96».

– Да.

Мы в таком доме были впервые, потому обе несказанно удивились, услышав за своими спинами недоброжелательное: «Вы к кому?» – а обернувшись, увидев старушку в платочке, сидящую за чистеньким столом с амбарной книгой в руках.

– К Юрочкиным, в тридцатую, – сообщила Катька.

– А Георгия Алексеевича нет, – сразу подобрела тетка, поняв, что мы не чеченские террористы. – Он в командировке, в США.

– Знаем, мы к его жене.

– Она сегодня на смене, придет только на обед, зато дома Ефросинья Григорьевна и дети. – Осведомленность бабки поражала. Ей бы в ФСБ работать.