Первая мишень - [15]

– Вон, смотри, что у меня парни нарыли неподалеку, – пробасил Шмаков и протянул сыщику какую-то оплавленную пластину. – Узнаешь? – и, увидев удивленный взгляд Гурова, поправился: – Хотя куда тебе! Ты же у нас в технике столько же понимаешь, сколько свинья в апельсинах. Плата это печатная. От радиоуправляемого детского автомобильчика. Скорее всего китайского или корейского производства…

– Гонконг, – поправил майора сыщик, и Шмаков рот разинул от удивления. Гуров рассмеялся.

– Вон, смотри, эксперт, – проговорил он и указал на сколотый краешек, где сохранились остатки надписи на английском – «Made in Honkong».

– Хм, глазастый какой, – недовольный тем, что сыщик сразу заметил надпись, буркнул майор. – Я эту железку еще, между прочим, толком не рассматривал! Ну а еще что сказать можешь?

Гуров улыбнулся, но ничего не ответил. Он лишь отрицательно покачал головой и вопросительно посмотрел на Шмакова. Майор тяжело вздохнул, что-то пробурчал себе под нос и продолжил свой доклад Гурову.

Наличие опаленной печатной платы неподалеку от изуродованного «Мерседеса» указывало на то, что примитивное самодельное устройство внутри автомашины было взорвано дистанционно, при помощи радиопередатчика. Майор затруднялся назвать точный радиус действия, но было ясно, что бомба приведена в действие с расстояния в десять-пятнадцать метров.

– Ну и что из этого следует? – с усмешкой поинтересовался Гуров у опытного специалиста.

– А от этого ты меня уволь! – отыгрался Шмаков. – Выводами пусть сыскари занимаются. Вроде тебя. А мое дело маленькое. Я просто факты собираю и вам, бездельникам, их на блюдечке подношу!

– Так уж и бездельникам, – услышал Гуров позади себя голос Станислава и обернулся. – Можно подумать, во всем уголовном розыске только один ты и работаешь!

Крячко быстрыми шагами подошел к «Мерседесу» и, даже не взглянув на машину, протянул руку Шмакову. Майор брезгливо посмотрел на нее, но, покачав головой, пожал протянутую ладонь.

– Тебя только тут и не хватало, пустобрех! Что это за тряпье на тебе? На помойке подобрал? – ворчливо поинтересовался Шмаков, критически осмотрев Станислава с ног до головы. – Весь главк позоришь. Вырядился, как клоун. Только коротких штанишек в зеленый горошек не хватает!

– Я бы с удовольствием и короткие штанишки надел. Вот только генерал меня тут же с работы турнет, – наигранно горько вздохнул Крячко и повернулся к Гурову. – Лева, там Игорь с хозяином бренных остатков этой тачки общается. Утешает его в меру сил. Не хочешь помочь?

– Да. Поговорить с Алиевым не помешает, – согласился Гуров и, кивнув головой Шмакову, оставил их вдвоем со Станиславом продолжать осматривать место взрыва.

Гойда стоял чуть в стороне от входа в подъезд и разговаривал с группой мужчин. Формально именно он, как следователь прокуратуры, возглавлял ведение дела. Но на самом деле Гойда уже давно признал верховенство Гурова и сам не гнушался выполнять его поручения.

И дело тут было не только в том, что следователь и сыщик были старыми друзьями. Гойда был здравомыслящим человеком и никаких иллюзий насчет своих способностей не питал. Не был он и тщеславным. Поэтому и хватало у следователя внутренних сил для того, чтобы публично признавать профессионализм Гурова. Сыщик был специалистом более высокого класса. И поэтому Гойда легко жертвовал своими скромными амбициями ради пользы дела.

Гуров не спеша подошел к следователю, беседовавшему с группой людей, и остановился чуть в стороне, наблюдая за происходящим. А Гойду окружили пятеро мужчин и две женщины. Все семеро говорили одновременно, отчаянно жестикулируя и перебивая друг друга. Следователь призывал их успокоиться и высказываться по очереди, но его усилия были тщетны – мужчины и женщины около него так и не переставали голосить и ругаться.

Полковник подождал немного, давая Гойде шанс справиться с проблемой самому. Но, когда позади милицейского ограждения засверкали бликами вспышки фотокамер и появились телеоператоры, решил прекратить балаган и увести потерпевших внутрь дома, где можно было бы спокойно поговорить.

– Граждане! Граждане, спокойно! Давайте пройдем в дом и там все обсудим, – зычно проговорил Гуров, подходя к возмущенным людям вплотную. – Криками делу не поможешь. К тому же сейчас здесь будут репортеры и тогда точно помешают нам на месте выяснить все подробности происшествия.

Это была его ошибка! Дородная черноволосая женщина, лет сорока на вид, резко повернулась в сторону сыщика. Секунду она испепеляюще смотрела на него, а затем завопила еще громче, нарочно стараясь привлечь к себе внимание репортеров.

– Вот и хорошо, что журналисты придут! – кричала она, произнося слова с едва уловимым кавказским акцентом. – Пусть идут. А мы им расскажем, каким гонениям чеченцы подвергаются в Москве. Тут вам не Грозный. Тут вам не удастся скрыть факты издевательства над нами!

Остальные тут же забыли о Гойде и повернулись к Гурову. Они кричали о нарушении прав человека, о притеснениях, милицейском и бандитском произволе и бог весть еще о чем. Впрочем, из-за того, что все говорили одновременно, разобрать, о чем именно идет речь, было совершенно невозможно. Несколько секунд Гуров слушал их с абсолютно спокойным выражением на лице, а затем холодно проговорил: