Первая мировая война в 211 эпизодах - [4]
Эльфрида провожает его взглядом. Видит, как он взбирается в один из товарных вагонов. Видит, как он оборачивается и смотрит в ее сторону. Состав трогается с места, сперва совсем медленно и неохотно, потом набирая скорость.
Крики “ура” гремели в воздухе, лица солдат виднелись в открытых дверях вагонов, люди бросали цветы вслед поезду, и как-то сразу многие из оставшихся заплакали.
И из уходящего поезда раздается громкое пение. Девочке удалось расслышать только часть припева: “In der Heimat, in der Heimat, da gibt’s ein Wiedersehen!”[5] А потом поезд исчезает в ночи. Лето. Тепло.
Эльфрида взволнована. Сдерживая слезы, она возвращается домой. По дороге она держит перед собой руку, которую ей пожал солдат, словно та теперь особо ценная и очень хрупкая. Поднимаясь по плохо освещенной лестнице на Альте-Банхофштрассе, 17, она украдкой целует эту руку.
Среда, 12 августа 1914 года
Владимир Литтауэр видит падение Маргграбовы
И это война? Летнее солнце встает над сельской идиллией. Он видит ухоженные крестьянские дворы, сложенные из камня, нарядные деревеньки. Видит широкие поля, стога сена, небольшие рощицы. Видит сверкающую гладь озер и мягкие очертания холмов. Они медленно едут верхом вдоль узкой, извилистой дороги, посыпанной гравием. Над колонной развеваются красные, желтые и голубые флюгера.
Романтическая картина: “Гусары на фоне пасторального пейзажа”. Только одно вызывает недоумение. Нигде не видно ни единой живой души. Но пока ничего и не происходит, по крайней мере ничего серьезного. Еще не рассвело окончательно, и в потемках пехотинцы, идущие рядом с ними, наткнулись на кого-то, кого они приняли за немецких солдат. Послышалась перестрелка, и снова все стихло.
Через несколько часов эскадрон гусар, в котором служил Владимир Литтауэр, оказался в Восточной Пруссии. Границей здесь служила всего-навсего мелкая канава, где можно было увидеть столб с германским гербом, валявшийся в траве. Целью операции являлся небольшой немецкий городок, Маргграбова. Они с любопытством разглядывали дома, мимо которых проезжали. Они пусты. В некоторых из них был накрыт завтрак, его бросили, не доев. Еда была еще горячей.
Владимир Станиславович Литтауэр — корнет русского гусарского полка, 1-го Сумского. Он родился на Урале, вырос в Санкт-Петербурге, отец его был состоятельный заводчик. Идет второй год его службы в армии. Он самоуверен, высокомерен, умен, и до сей поры его жизнь текла беспечально. (Единственное, что его мучило, так это что он выглядит гораздо моложе своих двадцати двух лет.) Во многих отношениях Литтауэр действительно идеальный гусар, по крайней мере по гусарским меркам: блестящий наездник, элегантный, хорошо одетый, прекрасно воспитанный, соблюдает этикет, проводит жизнь в пьянстве, дуэлях, любовных интрижках, на балах, всерьез его заботит вид его вощеных усов и отутюженной формы.
Для него, как и для его товарищей-офицеров, военная служба была не столько призванием, сколько образом жизни. (А полк — их семья[6].) Было принято демонстрировать свое равнодушие к различным военным инновациям. Их манеры и поведение свидетельствовали о том, что он со своими товарищами все еще жил в начале XIX века. Что за выдумки все эти утомительные маневры и скучные уроки тактики или артиллерии? Единственное, что имеет значение, — личная храбрость и умение сидеть в седле. Так они думали. Эскадроны могли выполнять изощренные по своей сложности маневры с точностью циркачей. Большинство солдат не умели читать и писать. Многие были родом из русской части Польши. Кони у них были великолепные. Перед парадом их красили, чтобы все выглядело единообразно.
Но вот что-то происходит. Раздаются выстрелы. Колонна останавливается. Светает. Командир эскадрона приказывает Литтауэру взять своих людей и оттеснить немцев, препятствующих продвижению колонны. Литтауэр велит своему взводу спешиться. Они начинают продвигаться через небольшую рощицу, к тому месту, откуда послышались выстрелы. В воздухе раздается какой-то свист, время от времени доносятся звуки странных хлопков, словно бы от стволов деревьев. Капрал, бегущий рядом с ним, спрашивает: “Что это, ваше благородие?” Литтауэр отвечает ему несколько неуверенно и рассеянно: “Полагаю, это пули”.
Они добираются до того места, откуда раздавались выстрелы. Там никого нет. Никто из его солдат не ранен. Они садятся на коней, и эскадрон снова скачет вперед.
К семи часам утра они уже у цели: вот он, большой крестьянский двор на пригорке. Там они и остановятся. С высоты перед ними открывается прекрасный вид на городок Маргграбову. Литтауэр видит скопление городских крыш, церковные шпили, прямо у поблескивающего озера. Он различает и единственную в городе площадь. На некоторых, самых больших домах висят флаги Красного Креста. Он видит, как идет наступление. Эта картина впечатляет его:
Многое из того, что я увидел с холма, по своему драматизму напоминало о живописных полотнах девятнадцатого века. Гусары, спешившись, маршируют прямо как на плацу; две пушки нашей батареи выдвигаются вперед, чтобы занять позиции в открытом поле, как раз на линии огня; грохочет артиллерия; разрывается шрапнель; пушки выплевывают снаряды; гусары продвигаются вперед. Нам казалось, что мы видим игрушечную войну. Она скорее ощущалась как захватывающее зрелище и не повергала в ужас; мы словно не понимали и не чувствовали, что являемся свидетелями братоубийства.
Автор рассказывает о великой Полтавской битве, в которой Швеция потерпела самое сокрушительное военное поражение за всю историю своей страны. Разгромы принято «задвигать в дальний угол», поэтому шведский походный архив был после битвы уничтожен, большинство официальных документов хранится в русских архивах. В этой книге отражен в основном взгляд «со шведской колокольни» на Полтавскую битву.
«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Абвер, «третий рейх», армейская разведка… Что скрывается за этими понятиями: отлаженный механизм уничтожения? Безотказно четкая структура? Железная дисциплина? Мировое господство? Страх? Книга о «хитром лисе», Канарисе, бессменном шефе абвера, — это неожиданно откровенный разговор о реальных людях, о психологии войны, об интригах и заговорах, покушениях и провалах в самом сердце Германии, за которыми стоял «железный» адмирал.
Максим Семеляк — музыкальный журналист и один из множества людей, чья жизненная траектория навсегда поменялась под действием песен «Гражданской обороны», — должен был приступить к работе над книгой вместе с Егором Летовым в 2008 году. Планам помешала смерть главного героя. За прошедшие 13 лет Летов стал, как и хотел, фольклорным персонажем, разойдясь на цитаты, лозунги и мемы: на его наследие претендуют люди самых разных политических взглядов и личных убеждений, его поклонникам нет числа, как и интерпретациям его песен.
Начиная с довоенного детства и до наших дней — краткие зарисовки о жизни и творчестве кинорежиссера-постановщика Сергея Тарасова. Фрагменты воспоминаний — как осколки зеркала, в котором отразилась большая жизнь.
Николай Гаврилович Славянов вошел в историю русской науки и техники как изобретатель электрической дуговой сварки металлов. Основные положения электрической сварки, разработанные Славяновым в 1888–1890 годах прошлого столетия, не устарели и в наше время.
Книга воспоминаний известного певца Беньямино Джильи (1890-1957) - итальянского тенора, одного из выдающихся мастеров бельканто.
23 июня 1858 года в Болонье шестилетний еврейский мальчик Эдгардо Мортара был изъят из семьи по приказу церковных властей. Борьба родителей за возвращение сына быстро перестала быть внутренним делом еврейской общины и проблемой католических иерархов — к ней подключились самые влиятельные люди своего столетия, включая Наполеона III и Ротшильдов, — и сыграла свою роль в ослаблении Ватикана и объединении Италии. Американский историк, специалист по истории Италии Дэвид Керцер воссоздает летопись семьи на фоне важнейших геополитических перемен в Европе. Погружаясь в водоворот событий бурной эпохи, читатель наблюдает за тем, как в судьбе одного еврейского мальчика отразилось зарождение современных представлений о личности и государстве, гражданской солидарности и свободе вероисповедания.
Самый знаменитый венецианец всех времен — это, безусловно, интеллектуал и полиглот, дипломат и сочинитель, любимец женщин и тайный агент Джакомо Казанова. Его судьба неотделима от города, в котором он родился. Именно поэтому новая книга историка Сергея Нечаева — не просто увлекательная биография Казановы, но и рассказ об истории Венеции: достопримечательности и легенды этого удивительного города на воде читатель увидит сквозь призму приключений и похождений великого авантюриста.
Либеральная наука стала самым эффективным способом изучения мира, изобретенным человеком. Благодаря строгой этике науке удалось упорядочить процесс накопления и проверки знаний. Одна из серьезных угроз научному поиску — авторитарные режимы, которые транслируют свое понимание истины и подавляют любое несогласие. Но и общественный мейнстрим ополчился на верховенство науки. Борьба с ранящими словами, задетые чувства «профессиональных оскорбляющихся», диктат меньшинств, буквально понимаемое человеколюбие — это мощные силы новой реальности, претендующие на власть и влияние. Однако необходимо помнить, что «создавать знание больно — по той же причине, по которой это бывает так захватывающе.
“Мы живем в мире, объединенном в сеть, – так, по крайней мере, нам постоянно твердят”. Зримое воплощение любой сети – городская площадь. Башня ратуши – символ иерархии, структуры традиционного общества, где невозможны случайные взаимодействия. На поверку же оказывается, что любая иерархия – это разновидность сети. Более того, сеть может переродиться в иерархию, а иерархия может пасть под натиском мощной сети. Британский историк Ниал Фергюсон в новой книге на обширном материале показывает взаимодействие сетей и иерархий с древности до наших дней.