Первая мировая война - [28]

Железные дороги работали на полную мощь. Подразделение перевозок немецкого Генерального штаба составило на мобилизационный период график движения 11 000 воинских эшелонов. Со 2 по 18 августа только но мосту «Гогенцоллерн» (через Рейн) прошли 2150 составов. Во Франции уже со 2 августа железные дороги были переключены на выполнение воинских перевозок по мобилизационному плану. Перевозки производились по десяти двухпутным линиям с пропускной способностью 56 поездов в сутки каждая.

В то время как одни поезда шли к линии фронта, другие формировались. Подъездные пути ко многим крупным железнодорожным узлам были забиты паровозами, тендерами, вагонами. Вот впечатления Ришара Кобба о поездках в Париж в начале августа 1914 года:

«Пассажирам поездов, следовавших на Лионский вокзал Парижа, еще за много километров до города открывалась удивительная картина. Все запасные пути и каждая боковая ветка были заняты пустыни составами, как пассажирскими, так и товарными. Мимо окон мелькали и смешанные составы, сформированные из самых разных вагонов по форме, габаритам и назначению. На многих вагонах мелом были выведены какие-то надписи. Все составы были без паровозов. Несколько иную картину можно было увидеть, подъезжая к Северному вокзалу. Здесь на путях стояли сотни локомотивов, образуя длинные очереди».

Составы, стоявшие вблизи железнодорожных станций, долго не пустовали — ни в Австро-Венгрии, ни в Германии, ни во Франции, ни в России. Заполненные солдатами, они трогались к линии фронта, одни — на восток, другие — на запад. В пути на вагонах появлялись жирные надписи, на одних: «На Берлин!», на других: «На Париж!». Общим было одно: царившее в поездах оживление — песня, шумные разговоры, а где и игра на губной гармошке. Солдаты высовывались из окон, улыбались подбегавшим к поезду людям, отвечали на их приветствия, размахивая головными уборами. Поезда шли со скоростью десять — двадцать миль в час, иногда неожиданно останавливались, но все как один добирались до места своего назначения, чтобы выплеснуть на платформу у тихого городка тысячу-другую солдат, собиравшихся вернуться домой со скорой победой.

Оживление сопутствовало и проводам солдат на вокзал. Где по тротуарам, а где и просто по пешеходным дорожкам, не отставая от строя, двигались провожающие, в основном женщины: жены, невесты, подруги тех, кто маршировал по проезжей части дороги. Немецкие солдаты шли на вокзал с цветами, засунутыми в дуло винтовки или в мундир между верхними пуговицами. Французы шли под оркестр, а если, случалось, музыканты отсутствовали, то и тогда находили выход из положения. Один французский фотограф поймал в объектив сержанта, который пятился перед строем солдат и, как дирижер, размахивал руками, помогая им печатать шаг. Впереди русских солдат шел капеллан с иконой. Австрийцы, направляясь на железнодорожную станцию, славили Франца-Иосифа, воплощение единства многонациональной империи.

Готовилась к войне и английская армия. Она тоже не обошлась без мобилизации резервистов. Один из них — Х.В. Сойер — получил назначение в пехотную бригаду, формировавшуюся в Колчестере. Вот его первые впечатления:

«Когда я оказался а расположении части, казармы были полны резервистов, многие из которых все еще не расстались с гражданской одеждой. Резервисты прибывали к нам с каждым поездом… Постепенно все получили обмундирование и оружие. Однако форменная одежда пришлась по вкусу не всем. Какой-то толстяк, весом по меньшей мере в семьдесят стоунов, еле передвигал ноги, облаченные в непривычно тяжелую обувь».

Гражданскую одежду резервисты отправляли домой посылками. Один из них, англичанин Шоу, уже после войны, вспоминая первые дни пребывания в армии, рассказывал, что, отправляя свои вещи домой, он вдруг пришел к мысли, что они ему могут больше не пригодиться.

Коль скоро зашла речь об одежде и в первую очередь форменной, приведем более приятную картинку на эту тему. Вот небольшой рассказ лейтенанта Эдварда Спиарса, прибывшего в Париж в порядке обмена офицерами между Англией и Францией:

«Когда я вошел в подъезд французского военного министерства, консьержка, взглянув на меня, воскликнула: «Ну ты и вырядился, красавчик. Похож на извалявшуюся в пыли канарейку». Я решил, что удивление женщины вызвал не только мой мундир цвета хаки, но и галстук. Носить офицеру сей предмет туалета французы считали верхом легкомыслия, несовместимого с положением военного времени».

Консьержка, о которой упомянул Спиарс, вероятно, не знала, что английские военные вот уже несколько лет как перешли на новую форму одежды, заметим, удобнее прежней и более отвечавшую своему назначению. В отличие от англичан, французы не спешили с нововведениями. Французские военные в 1914 году носили почти такую же форму, что и в годы франко-прусской войны, а иные внешне походили даже на тех, кто сражался при Ватерлоо. К примеру, кирасиры все еще не расстались с латами и медными шлемами с плюмажем из конского волоса, а гусары все еще носили серебристо-черные доломаны, красные рейтузы и ментики. Зуавов, как и прежде, можно было легко узнать по их арабским костюмам. Французские пехотинцы носили красные брюки и голубые шинели, вряд ли помогавшие маскировке.