Первая мировая война - [25]

В 12 часов 30 минут в Берлин поступило новое сообщение, на этот раз о полной мобилизации австро-венгерской армии. Теперь пришел черед действовать немцам. В час дня Вильгельм II объявил в Германии «состояние угрозы военной опасности», а спустя два часа русскому правительству был отправлен ультиматум, в котором говорилось, что если в течение двенадцати часов после получения ультиматума мобилизация русской армии не будет отменена, то в Германии также будет объявлена мобилизация. В тот же день немцы предупредили французов, что если во Франции начнется мобилизация армии, то такая акция будет расценена немцами как враждебная. Одновременно французскому правительству было предложено в течение восемнадцати часов сообщить немцам, станет ли Франция соблюдать нейтралитет в русско-германской войне.

Таким образом, 31 июля стало днем кульминации европейского политического кризиса, формальное начало которому положило убийство австрийского престолонаследника. Этого кризиса могло и не быть, если бы сразу после того, как австрийцы установили причастность Сербии к сараевскому убийству, они бы решились выступить против этого государства. Однако, вместо того чтобы действовать быстро и независимо, австрийцы 5 июля (на седьмой день после убийства престолонаследника) обратились за поддержкой к Германии. Но и после успешных переговоров в Берлине они проявили явную нерешительность, которая в сочетании с неблагоприятными обстоятельствами привела к тому, что нота Белграду была предъявлена лишь 23 июля, на двадцать пятый день после выстрелов в Сараево.

Можно предположить, что только нерешительность и медлительность Австро-Венгрии привели к общеевропейскому кризису, в то время как ни сама Австро-Венгрия, ни Германия, ни Россия не стремились превратить конфликт на Балканах в мировую войну. Австро-Венгрия хотела лишь одного: покарать Сербию, вдохновителя националистического движения. Германия после сараевского убийства сочла целесообразным поддержать престиж своего ближайшего союзника, однако сама к войне не стремилась. Россия, наоборот, посчитала необходимым поддержать сербов, но, как и Германия, не хотела войны.

30 июля, на тридцать второй день после сараевского убийства, Австро-Венгрия находилась в состоянии войны с Сербией, однако ее войска все еще оставались на исходных позициях, а на границе с Россией австро-венгерские частя и вовсе не разворачивались, едва успев получить приказ о полной мобилизации. Русские войска не были сосредоточены на границе и не угрожали ни Австро-Венгрии, ни Германии. В Германии кайзер с рейхсканцлером все еще верили, что австрийцы и русские организуют переговоры, путем которых урегулируют свои отношения, и, в отличие от начальника Генерального штаба, не стремились к мобилизации армии. Франция к 30 июля не приступила к мобилизации, ограничившись рядом военных приготовлений. Англичане, подобно немцам, все еще рассчитывали на то, что Россия не станет ввязываться в австро-сербский конфликт, используя силу.

Ситуация резко обострилась только на следующий день, когда стало известно о полной мобилизации русской и австро-венгерской армий, а Германия направила ультиматум России и, по существу, в такой же ультимативной форме сделало запрос Франции о соблюдении ею нейтралитета в русско-германской войне. Особенно обострил ситуацию немецкий ультиматум России. Отказаться от предъявленных русским требований Германия практически уже не могла, ибо такая уступка была несовместима со статусом великой державы. По той же причине и Россия не могла пойти на уступки. Стало ясно, что уже на следующий день Германия приступит к полной мобилизации армии. Однако такая акция не могла быть оставленной без ответа французами. В соответствии с франко-русской военной конвенцией 1892 года, Франция и Россия были обязаны, в случае перевода немецкой армии на военное положение, приступить к мобилизации своих армий. Кроме того, в конвенции говорилось о том, что если Франция подвергнется нападению со стороны Германии или Италии, поддержанной Германией, то Россия употребит все войска, какими она может располагать, для нападения на Германию, а если Россия подвергнется нападению Германии или Австро-Венгрии, поддержанной Германией, то Франция использует все войска, какими может располагать, для нападения на Германию.

И все-таки даже после ультимативных действий Германии еще оставалась надежда на сохранение мира. Франко-русская конвенция 1892 года предусматривала совместное выступление Франции и России против Германии только в случае нападения немцев (своими силами или в союзе с другой страной) на одну из этих держав. Перевод немецкой армии на военное положение обусловливал лишь мобилизацию французской и русской армий. Даже объявление немцами войны Франции или России (если только за ним не следовало военных действий со стороны немцев) не влекло за собой (согласно конвенции) обязательного совместного выступления этих стран против Германии. Однако вероятность того, что Германия, объявив войну, не приступит к военным действиям, существовала скорее только теоретически. Маловероятно было и то, что Россия уступит Германии, приняв ультиматум, который в 12 часов ночи был предъявлен русскому правительству.