Первая министерская - [46]

В зеленой беседке салтановского сада состоялся военный совет. Володька без обиняков заявил, что ему надоело враждовать с салтановской армией.

— С Котельниковым, Андреем и Ливановым я больше не играю. Ездил я на неделю со старшим братом на охоту, а теперь хожу по комнатам как неприкаянный. Давайте-ка лучше заключим союз и будем воевать с кем-нибудь другим.

— С кем же тогда воевать? — искренне удивился Салтан. — Что ж, нам распускать армию, что ли?

— Вот чудак, да кругом разве мало дворов? Сколько здесь мальчишек. Вон напротив еврейская школа. А рядом с церковью живут на квартире «галушки» (так презрительно звали гимназисты учеников духовного училища). Их же бить — одно удовольствие!

— Сколько на руку? — с азартом заявил Козявка и протянул к самому Володькиному носу крепкую, жилистую, почти мужскую пятерню.

— Да мало ли еще кого? Давайте сегодня же учиним рейд.

— Как драгуны, — подхватил с восторгом маленький Салтан.

— Нет, лучше пусть будет казачья сотня!

— Ты, Козявка, будешь командиром, а я твоим есаулом, — продолжил Володька.

— Почему ты есаул? — обиделся Салтан. — Ты к нам приходишь, а не мы к тебе…

— Я ведь был командиром армии, а теперь — союз, я из вежливости могу пойти в есаулы.

— Скажи пожалуйста! — подозрительно посмотрел на него Козявка. — Что значит «из вежливости»? Что ж, может быть, ты хочешь быть командиром? Ну, давай поборемся. Поборешь меня — будешь командиром.

Козявка вскочил с места и схватил Володьку за пояс.

Но Володька бороться отказался.

— Зачем же нам бороться, раз мы союзники? Мы только устанем, истратим силы, и нас могут побить враги.

— Это, может, ты устанешь, — упорствовал Козявка, — а я не устану.

— Хорошо, допустим, ты сильнее…

— Что значит «допустим»? Просто сильнее, вот и все!

— С тобой разговаривать нельзя, — обиделся Володька. — Я к вам союз заключать, а вы бузу устраиваете.

— Пока вы будете торговаться, — перебил Салтан, — мама позовет пить чай и больше на двор не пустит — видишь, солнце зашло. Вот вам и рейд. Я хозяин, поэтому я уступаю. Пусть Володька будет есаулом, хотя это, конечно, несправедливо…

— Но ведь у меня могут быть и два есаула, — сообразил Козявка.

На улицу «сотня» вылетела в полной боевой готовности. Козявка, колесом выпятив грудь, шел впереди. Два есаула немилосердно хлестали себя по ногам нагайками и гарцевали, как настоящие арабские скакуны. Дальше по три в ряд, то есть двумя рядами, шла вся салтановская армия.

Кавалеристы сдержанным аллюром сделали два круга по площади. Они подъезжали к самой церкви. Лошади били копытами у самых окон галушниковской квартиры, но ни одного сколько-нибудь заметного противника не было.

— Отдых! — скомандовал Козявка и поднял руку. Лошади остановились и стали пускать пену.

— Разве так пускают пену? — рассердился Казацкий на маленького Салтана. — Ты просто плюешься. Видишь, перепачкал мне брюки.

Маленький Салтан зафыркал в ответ еще сильнее и стал гарцевать на месте.

— Я командовал — отдых! — рассердился Козявка. — Не хочешь слушаться, иди домой!

Маленький Салтан сделал сердитые глаза и тупо уставился в стену.

— Раз отдых, так могу делать что хочу, — цедил он сквозь зубы.

— Славные казаки! — вдруг начал Козявка. — Сегодня мы совершим лихой набег на земли врагов…

— Ур-р-ра! — закричали воодушевленные салтановцы.

— Стройся! — скомандовал ободренный энтузиазмом бойцов Козявка.

Сотня помчалась рысью вслед за своим атаманом вниз по кривому переулку, который огибал подножие холма Святой Троицы.

Внизу на поросшей травой площадке Козявка остановил отряд.

— Устроим военный совет, — предложил он товарищам. — Прежде всего — отступать прямо наверх к Салтанам. Но, чтобы не было скандала, проходить через боковую калитку.

— Слушай, Козявка, ты хочешь повторить тот наш набег?.. — смущенно перебил вождя Салтан.

Козявка кивнул головой утвердительно.

— Какой набег? — заинтересовались прочие салтановцы.

— Гм… — гордо улыбнулся Козявка. — О некоторых подвигах вождей знают только вожди.

Но Салтан не выдержал.

— У, тут такое было!.. Мы у Мойши-бондаря растаскали все клепки и разбросали по улице. У его соседа выпустили свинью. Вывеску портного Гайсинского прицепили к дому дьякона. А на стенах и дверях понаписывали такое, что спаси, господи.

— А верно, ребята, — загорелся вдруг Казацкий. — Давай выдумаем что-нибудь такое особенное… Например, как в романах гвардейцы… Двери гвоздями забьем. Или у порога яму выкопаем… У Салтанов саперные лопатки есть.

— Или уличные фонари вывернем! — предложил младший Салтан.

— Или напакостим!

Старший Салтан молчал.

— Слушай, Козявка, — перебил он наконец младших братьев. — Иди, я тебе что-то скажу.

Он отвел Козявку в сторону и зашептал ему на ухо:

— Знаешь, я слышал у отца в кабинете, будто к нам еврейская дружина самообороны приехала… сто пятьдесят человек… Тайком… И у всех револьверы и бомбы. Может быть, не стоит сегодня?

— Ну-у!.. — Козявка оттопырил нижнюю губу, что должно было означать величайшее презрение. — Подумаешь, оборона!.. Казаки — и вдруг испугались… Тем более нам нужно совершить налет. Кто не боится, тот со мною! — обратился он к армии.

Армия дружно, как один, шагнула вперед.