Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон - [77]

Но она не учла настроения своего мужа.

— Тракстон готов участвовать в соревновании. Если он может побить Плейбоя с одной больной ногой… то сделает это и с двумя.

И Тракстон сделал это, обойдя Плейбоя на целых шестьдесят метров под нежданным частым дождем, пробежав две мили за четыре минуты без двух секунд. Эндрю и его друзья выиграли десять тысяч долларов. Капитан Эрвин и его сторонники были разорены. Это было самое унизительное поражение в истории западных скачек. Сердце Рейчэл учащенно билось, когда они покидали ипподром.

/5/

Если Эндрю испытывал отчаяние после перемен в его карьере и продажи Хантерз-Хилл, то теперь его сожаления полностью исчезли благодаря успехам со скаковыми лошадьми, принесшими ему славу лучшего конезаводчика Теннесси. Капитан Эрвин выплатил свой долг, поздравив Эндрю с тем, что он сумел привить своему рысаку бойцовский дух. Шумным выступлениям Суонна был положен конец властями штата в Ноксвилле: очевидно, они пригрозили отобрать у него лицензию адвоката. В этом акте Рейчэл усмотрела влияние генерала Робертсона. До них доходили сведения, будто во время плавания по Миссисипи Чарлз Дикинсон усиленно тренировался в стрельбе из пистолета. Но Рейчэл сочла это сплетнями.

В конце мая вечером Эндрю вернулся из лавки домой расстроенным. Вскоре после захода солнца в Эрмитаж приехал Томас Овертон. Рейчэл, работавшая в своей спальне за небольшим ткацким станком, услышала голоса мужчин, разговаривавших внизу: высокий, раздраженный голос Овертона и низкий, вибрирующий голос Эндрю. Примерно через двадцать минут он поднялся наверх и сказал, что должен поехать в город по срочному делу, а вернется домой вечером следующего дня. Она старалась по выражению его лица понять, что случилось, но он, погруженный в свои мысли, поцеловал ее и вышел из комнаты.

Наступивший день пролетел быстро, ее одолели домашние хлопоты: варка фруктового варенья на десерт, чистка громоздкого зимнего постельного белья и укладка на хранение на летнее время, шитье легкого костюма для Энди. Сосед, вернувшийся из Нашвилла, доставил послание: Эндрю не сможет вернуться в этот вечер. На следующее утро Джордж принес ей экземпляр газеты «Импаршиал ревью». В газете была опубликована статья Чарлза Дикинсона, а она не знала о его возвращении в Нашвилл. Она бегло пробежала первую часть статьи, представлявшую собой пространное описание ссоры из-за уплаты штрафа, и задержалась на пассаже:

«Генерал Джэксон заявляет, что мистер Суонн действовал в роли марионетки и лживого лакея, ничего не стоящего человека, пьяницы, подлеца, негодяя и т. п. Если Эндрю адресует эти эпитеты мне, то я объявляю его (несмотря на то что он является генерал-майором милиции) ничего не значащим человеком — негодяем, трусом и слюнтяем, который под надуманными и уклончивыми предлогами избегает сатисфакции, какую он обязан дать оскорбленному им джентльмену. Это мешает мне навестить его в той манере, в какой бы мне хотелось, ибо я глубоко убежден: он слишком большой трус, чтобы применить одно из тех успокаивающих средств, какие он обещал мне в своем письме мистеру Суонну».

Она неподвижно сидела на жестком стуле, будучи не в силах даже думать, пока не услышала звук подков лошади Эндрю, пересекавшей поле. Она подбежала к открытой двери, прикрывая рукой глаза от полуденного солнца. Он соскочил с лошади во дворе, заключил Рейчэл в свои объятия и, взглянув на газету, которую она все еще держала в руке, прошептал:

— Плохие известия распространяются быстро, у них много помощников.

Он провел ее в дом. Молл готовила ужин. Она взглянула на Рейчэл и молча вышла.

— Вот почему ты уехал в Нашвилл вечером в четверг — ты прослышал, что вернулся Чарлз Дикинсон.

— Я поехал прочитать статью, прежде чем Эйстин наберет ее. Ну… я ее увидел.

— Эндрю, ты вызвал его на дуэль!

Он взял ее руку в свою:

— Я должен был сделать это. Я хотел, чтобы все это дело было улажено сегодня утром… прежде чем ты могла бы узнать… но секундант Дикинсона выдвинул кучу отговорок.

— Ты будешь драться с ним на дуэли? — в оцепенении спросила она. — Когда… и где?

— Через неделю, в Кентукки, у Гаррисон-Милл.

Воздух в комнате словно застыл. Она почувствовала что-то на своей щеке, прикоснулась пальцами и обнаружила слезы. Он поедет по Кентуккской дороге, той самой, по которой он доставил ее пятнадцать лет назад от Робардсов, когда кончилась ее старая жизнь… и началась новая. Как тесно связаны между собой эти два путешествия и как невозможно уберечься от прошлого!

— Дорогой, ты не позволишь этому безумному мальчишке сломать нашу жизнь?

Он отошел от нее:

— У меня нет выбора.

— Это будет дуэль, не похожая на другие, верно? Вы оба будете стрелять…

— Да.

Она почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Эндрю принес ей кувшин холодной воды. Она сделала глоток, затем посмотрела на него и крикнула:

— Боже милостивый, почему ты должен делать это? Разве ты больше не любишь меня и не думаешь, что будет со мной, если готов рисковать жизнью без цели и смысла?

Он взял кувшин с водой из ее рук, намочил свои пальцы и провел ими по ее лбу.

— Я люблю тебя, моя дорогая. И буду любить до самого смертного часа.