Первая чеченская - [24]

Опасный участок прошли, сели на броню и рванули дальше. Вышли на холм. Перед нами — Терский хребет. Наша задача было вычислить, есть ли на хребте «духовские» укрепрайоны, какое у них вооружением и чем они будут встречать наши войска, если завтра здесь начнётся битва.

Прямо перед нами — равнинка небольшая, с километр. Ехать по ней вперёд глупо. Ну, выйдем, допустим, мы на равнину тремя бээмпэшками. «Духи» нас сверху, не особо напрягаясь, просто сожгут и всё… Думаю: что делать? Говорю: «Сейчас похулиганим маленько!». Мне как раз дали второго номера. Это был контрактник, который к нам недавно приехал. Сергеем звали. Говорю: «Давай, Серёга, погоняем! У тебя задача — только наблюдать. Я буду кое-что делать, а ты сиди и фиксируй, что и откуда стреляет. Он говорит: «Ну ладно, давай. А что ты делать будешь?». Я: «Сейчас увидишь».

Наша броня стояла сзади внизу под нами, «духи» её не видели. Я открыто поднял за спину снайперскую винтовку, чтобы издалека было видно — это снайпер идёт. Только поднял — с той стороны одно что-то бухнуло, потом — второе. Серёге кричу: «Фиксируй!». И побежал по склону. «Духи» увидели, что снайпер бегает, и начали по мне лупить! Буквально вся «духовская» линия ожила, всё стреляет. Расстояние вроде такое, что по мне сложно было попасть. Но отдельные элементы долетали!.. По связи мне второй снайпер кричит: «Начальство спрашивает, что у вас там происходит?». — «Да ничего…». — «Я примерно так и сказал». — «Держись этой версии».

Серёгу спрашиваю: «Ты засёк?». Он: «Я засёк». — «Тогда всё, возвращаемся на базу». Комбриг юргинский на меня орёт: «Ты что там делал?». Я: «Мы вежливо попросили «духов» показать, чем они богаты. Мы это зафиксировали». Комбриг: «Дуракам закон не писан! Ладно, дальше я поеду с вами». До этого он находился в 3-м батальоне, который отдельно стоял. Мы его на полпути подобрали.

Комбриг сначала на «уазике» ехал, потом перепрыгнул на броню. В этот момент я невольно для себя отметил, что, поскольку комбриг с нами, он едет на первой броне, а меня смещает на вторую. Т-а-а-к! Похоже, что началось! Всё-таки сон оказался вещим. Вспоминаю, какие молитвы есть вообще, начинаю их читать. Читаю, читаю, читаю молитвы… Думаю про себя: «Мы же по равнине ехать будем!». И тут вдруг комбриг говорит: «Возвращаться будем через серпантин». Опс! Спрашиваю: «Командир, а чего так?». Он: «Так надо!». Думаю: «Вот она — моя дорожка!».

На серпантине вижу то место, которое видел раньше в так называемом сне. Мы к этому месту приближаемся, приближаемся… Я держал в руках снайперскую винтовку. Вдруг ни с того ни с сего заталкиваю винтовку в броню и беру автомат. В запасе я всегда носил с собой АКМ. На всякий случай, чтобы автомат из рук случайно не выпал, беру ремень автомата в «афганский замок». Это когда перехлестываешь ремень особым способом. Ремень на руку тебе не давит, но в то же время хорошо держится.

Приближаемся к тому самому месту, которое я видел во сне. Смотрю на него, как кролик на удава. (Уже потом я спрашивал себя, почему никому ничего не сказал? Но даже мысли такой не было кому-то об этом рассказать. Как будто что должно было свершиться, то должно было свершиться. Предопределение какое-то.) Смотрю на приближающееся место, смотрю, а дальше — чернота… Ничего не помню. Очухался уже в госпитале.

Оказалось, что фугас мы все проскочили. Моя машина тоже по кромке проскочила. Может, «духовского» подрывника нервы подвели, что он не вовремя нажал на пуск, может, ещё что-то. Я не знаю. Милость Божья. В результате все машины оказались между взрывами. А на моей, на второй, машине башню взрывом сорвало со стопора. Башня стала крутиться, моему бойцу серьёзно зашибло ребра.

Но я этого уже не помнил. Как мне рассказали, я чудом повис на ремне от автомата. После взрыва автомат залетел в люк, а я повис на ремне. Получается, что если бы не автомат с ремнём, я с брони бы точно слетел и там бы на дороге и остался. И «духи» меня, скорее всего, взяли бы. После этого случая молиться я стал чаще… И качественнее…

Потом я спрашивал отца Кирилла об этом явлении моего умершего друга. Он говорит: «Если бы тебе явился святой, ты бы думал не о том, что он тебе сказал, а только бы гордился тем, что к тебе святой приходил! А сами его слова забыл бы. А так ты прислушался. Мы же всегда прислушиваемся к мнению своих друзей. Молись о нём — и он будет молиться о тебе». Я эти слова отца Кирилла запомнил на всю жизнь. Часто думаю: друг всегда рядом. За меня есть кому Богу молиться.

При подрыве я получил серьёзную контузию. Она и сейчас периодически даёт о себе знать. Когда наступает период обострения, у меня в голове цифры исчезают. Но из госпиталя я сбежал к себе в часть на третий день. Очень не люблю лежать в госпиталях и больницах. Для меня просто непереносимо чувствовать себя жалким и немощным. Такое состояние — вообще приговор какой-то! Ребята как раз на бэтээре приехали меня навестить, документы привезли. Я им: «Документы медикам не сдавайте. Я с вами. Полежу у себя в части, там всё и пройдёт».

Приехали в часть. Меня встречает наш врач: «Ну что, возвращать тебя в госпиталь я не буду. Я догадывался, что ты так и поступишь. Не первый раз… Но смотри — двадцать один день никакого алкоголя!». Я говорю: «Как? Двадцать один день? У — у — у…». Он: «Я тебе сказал: двадцать один день, значит двадцать один день! У тебя контузия. Ты хочешь, чтобы у тебя мозги завернулись? Тогда возвращайся в госпиталь». Говорю: «Нет, остаюсь. Ухожу в сухой закон». Он: «Молодец. Но я тебя буду контролировать!». Хороший у нас был врач, Женей звали.