Перстень Луизы - [55]
– Не придется, – отозвался хирург, заканчивая осмотр. – Перевязка и наблюдение. А все же, кто вас так?
Пострадавший отвечать не торопился. Наконец выдавил:
– Проклятое кольцо! Напарник правду говорил…
И снова замолчал.
Заговорил он на следующий день, когда хирург Вадим Николаевич, осматривая послеоперационных больных, зашел и в палату, где лежал Федотов. На вопрос о самочувствии тот ответил просьбой позвонить по телефону.
– У нас телефон не работает, – соврал Вадим Николаевич.
Федотов только улыбнулся в ответ – понимаю, мол, пограничная зона, и посмотрел выразительно на приоткрытую дверь, через которую из ординаторской доносились обрывки явно телефонного разговора.
Вечером врач снова зашел к Федотову. Осмотрел повязки, подсчитал пульс. Тот принял эти манипуляции с улыбкой.
– Не впервой! Заживет как на собаке. А домой чего не идете? Любопытство мучает?
– Грешен.
– Увы, пока могу только сказать, что недругов моих ищут. И найдут!
Вадим Николаевич недоверчиво покачал головой.
– Не верите? Тут не только во мне дело. Пропал мой товарищ, из-за которого всю Калининградскую область перевернут вверх дном. А, ладно!.. – Федотов махнул рукой. – Пойдемте куда-нибудь, где лишних ушей нету.
И вот что услышал Вадим Николаевич в пустынной ординаторской.
Я действительно кладоискатель и начал заниматься этим делом еще в конце войны. Я потерял родителей и в пятнадцать лет убежал на фронт. Попал к разведчикам, которые меня приняли как родного сына. Правда, я хорошо знал немецкий язык и был для них находкой… Наша часть перешла с боями реку Неман, разместилась в старинном городе Тильзите, после чего началась подготовка к штурму Кенигсберга.
Мне пришлось участвовать в подготовке макета города для личного состава штурмовых групп, которые в последующем на учебных полях, где в точности воспроизводилась оборонительная система гитлеровцев, проводили тактические учения с целью уменьшения потерь личного состава. Макет Кенигсберга мы делали в небольшом городке Лабиау, в старинном графском замке. Много говорили о самом городе, но только в последующем я доподлинно узнал, что представлял собой город-крепость Кенигсберг…
Еще накануне Первой мировой войны, в 1913 году, Кенигсберг получил наименование крепости первого класса. Система его обороны включала два пояса – внешний и внутренний с многочисленными укреплениями долговременного и полевого типа, а также приспособленные к обороне кварталы и отдельные здания. Протяженность внешнего пояса обороны города составляла сорок пять километров и включала в себя пятнадцать фортов. Немцы называли их «ночной рубашкой» Кенигсберга. Он включал в себя также широкий и глубокий противотанковый ров длиной около пятидесяти километров, свыше четырехсот дотов, две линии траншей, проволочные заграждения и минные поля, убежища, кирпично-земляные и прочие сооружения. Толщина каменной кладки фортов достигала семи – восьми метров. Со всех сторон форты опоясывались рвами шириной в десять – пятнадцать метров, наполненными водой. Передние стенки рвов опускались отвесно, что делало невозможным их форсирование танками. Задняя стенка переходила в земляной вал. Все форты были надежно связаны между собой огневой системой, шоссейными дорогами, а некоторые и подземными ходами сообщения, по которым пролегала узкоколейка.
Внутренний пояс обороны имел более пятисот дотов, а также множество укрепленных домов и наблюдательных пунктов. Все это создавало огромные трудности при штурме Кенигсберга, многие мои однополчане погибли или были ранены. Получил ранение в левую руку и я.
Меня откомандировали в распоряжение вновь организованной комендатуры города. Думаю, что здесь не последнюю роль сыграло то, что я хорошо знал немецкий язык, и то, что у меня феноменальная память. Я могу увидеть документ или рисунок всего один раз и потом воспроизвести их практически один в один или с незначительными ошибками. Я самостоятельно тренировал память еще в школьные годы, хотя она никогда не подводила меня. И все это перешло ко мне от моего отца, которого все за великолепную память называли ходячей энциклопедией…
В комендатуре мне выдали удостоверение сотрудника контрразведки, карточки на продовольствие и определили на проживание в доме, который располагался на углу Штайндамм и Врангель-штрассе.
– Мы сегодня собрали вас сюда, чтобы обговорить ряд серьезных вопросов, – так, без предисловий, начал совещание в комендатуре секретарь обкома партии. – Содержимое сегодняшней беседы не должно выйти из стен этой комнаты. Сейчас вы должны знать только одно: в Кенигсберге создается поисковая бригада Комитета по делам культпросветучреждений при СНК РСФСР по розыскам художественных ценностей, вывезенных гитлеровцами. В последующем будет создана специальная комиссия, которую возглавит товарищ Давыдов Александр Иванович. Он будет вашим непосредственным начальником, – секретарь показал на вставшего из-за стола плотного мужчину в гражданской одежде и продолжил: – Обстановка в Кенигсберге сложная. Город в руинах, не работает водопровод, люди мерзнут в нетопленых комнатах, получают небогатый паек. Но главная беда в том, что местные жители, одурманенные гитлеровской пропагандой, с ненавистью относятся к русским и вряд ли добровольно будут помогать нам в поисках наших художественных ценностей. Ваша основная задача – войти к ним в доверие. Постоянно общаясь с людьми, вы должны будете добывать любую информацию, касающуюся всех художественных ценностей и информировать об этом только одного человека, координаты которого вам будут даны в личной беседе с вашим куратором. Не должно быть никаких записей по этому поводу. Только составление рапорта в присутствии куратора. Вечерами вам будет разрешено пользоваться архивами…
Согласно скандинавским сагам, получить пропуск в чертог Одина и место в Вальхалле могли только доблестные воины, погибшие с оружием в руках. Лучшие из лучших. К другим Валькирии просто не явятся. Но что делать тому, кто ненароком обронил свой топор во время храброй битвы? Неужели вечная мёрррзлая хель? Или всё-таки есть выбор?
Данная повесть – это предыстория рассказа "Дело правых" и начало новой книги, рассказывающей о молодых радикалах, вышедших на улицы своего города, чтобы самостоятельно вершить "правосудие".
Можно быть одиноким в толпе, а можно в семье. И тогда просыпается неимоверная потребность в близости, в ком-то, на кого можно опереться, кому можно сказать: «Если ты меня разлюбишь, в тот же вечер я умру...» Свете, падчерице криминального авторитета, пришлось с оружием в руках отстаивать свое право на одиночество, но, как это часто бывает в жизни, идя налево, она пришла направо и встретила свою любовь...
Тринадцатилетней Свете приходится держать ответ за мать, которая полюбила бандита и попала в жернова криминальных разборок. В новой семье ей была отведена роль падчерицы, но, в отличие от европейской Золушки, наша российская может быть очень опасной... Особенно, когда она смотрит на мир сквозь прицел винтовки...
Насилие, сопли, слезы и Забеги. Это простая история одного глупого парнишки, который почему-то решил, что поумнел, набрался сил и теперь пытается вспомнить за чей счет.
Наш привычный мир давно уже не тот, каким он был. Что же в нем изменилось? В уравнении нашей жизни поменялся всего один-единственный знаменатель – у нас больше не было стран, государств, власти, у нас была – Провиданс. Алгоритмическая машина, выдающая каждому человеку биометрический паспорт с полным набором характеристик, включающих в себя срок жизни, таланты, профессию. Благодаря этому на Земле воцарились мир и покой. Но так ли это на самом деле? Общество, разделенное на две касты – Медную и Платиновую, свято верит в фальшивую утопию их нового мира.
В годы «перезагрузки» отношений между Россией и США спецслужбы обеих стран активизируют сотрудничество по недопущению распространения в мире ядерного оружия. Задача – предотвратить создание атомной бомбы Ираном, который самостоятельно накопил большое количество высокообогащённого урана и как никогда близок к производству смертоносного оружия. Но у российской и американской разведок разный подход к решению иранского ядерного вопроса… Новая книга профессионального журналиста, кандидата психологических наук, преподавателя Академии ФСБ Александра Витковского.