Перстень королевы (Роберт Деверо, граф Эссекс - королева Елизавета. Англия) - [4]

Кто ж знает! Ни единого человека при том не было…

Не было-то не было, однако немедленно поползли слухи. Странные слухи! Якобы кто-то видел каких-то неизвестных людей, входивших в дом, где находилась одна хозяйка… Потом якобы там раздавались женские крики… затем неизвестные визитеры спешно умчались от дома, гоня лошадей во всю прыть… А что, если это были наемные убийцы? Убийцы, которых послал муж Эми, чтобы освободить место рядом с собой для королевы, которая, по слухам, влюблена в него, как безумная?

Когда слухи дошли до Елизаветы, она пришла в неистовство. Как мог сэр Роберт поступить столь неосторожно?! Конечно, они не раз беседовали о том, какая, мол, жалость, что их разделяет другая женщина… Конечно, они не раз строили планы, как превосходно, как справедливо и благородно правили бы государством вместе… Но неужели Роберт мог оказаться столь глупым, чтобы принять всерьез, за чистую монету байки, которыми всегда кормят милых сердцу мужчин влюбленные женщины?!

Себе-то, наедине с собой, Елизавета могла признаться, что никогда не желала смерти Эми. Конечно, когда-то она страшно ревновала любовника к погибшей бедняжке – особенно в первое время после их свадьбы. Представить, как ее возлюбленный лежит в объятиях другой женщины… Но потом это прошло. Роберт сумел убедить ее, что между ним и Эми нет никаких супружеских отношений. Ну да, ведь у них не было детей, значит, они не спали вместе…

А вообще, если честно, оказалось, что Елизавете жилось на свете куда легче, когда Роберт был женат. Что может быть приятней для женщины, чем оставаться вечным объектом обожания – недосягаемым объектом? Она совсем не хотела замужества, которое обернулось бы триумфом для Роберта и унижением для нее.

И теперь Елизавета страшно разозлилась. Любовь – это, конечно, прекрасно, но ведь она не только любовница Дадли. Она – королева, которая снизошла до него, подобно тому как богини снисходили до смертных. А он… Зачем, интересно, ей слушать намеки со всех сторон, мол, закона-то в Англии, оказывается, два – один для всех, а другой для королевского фаворита?

О, конечно, Елизавета всегда была убеждена, что родилась для этого мужчины, однако сейчас она несколько призадумалась и пришла к выводу: а ведь, пожалуй, она родилась прежде всего для трона!

Сэр Джеймс Мелвилл, шотландский посол, относившийся к молодой королеве с симпатией и антипатией в равных долях, частенько остерегал ее от поспешного выбора мужа. И вот что он писал в своих донесениях в Эдинбург: «Елизавета отвечала мне, что никогда не желала выйти замуж, на что я сказал ей: «Мадам, не трудитесь говорить мне это. Я знаю ваш нрав: вы думаете, что как только выйдете замуж, то станете всего лишь королевой, а сейчас вы – и король, и королева в одном лице… Вы не потерпите, чтобы вами командовали…»

Теперь Елизавета открыто выказывала Дадли свое нерасположение, и, когда ей на подпись положили приказ о возведении его в графское достоинство (королева давно обещала сделать его графом Лейстером), она в гневе разорвала бумаги, так что пришлось писать новое представление. Конечно, она не переставала любить Роберта, однако изо всех сил делала вид, что он ее не так уж интересует. Причем так хорошо делала, что и сам Роберт в это поверил.

Сердце его ожесточилось…

Он направил тайное письмо королю Испании Филиппу II. Дадли поклялся, что если испанский король уговорит Елизавету выйти замуж за него, за Роберта Дадли, то он взамен всегда будет стоять на страже испанских интересов в Англии. Между строк вполне можно было прочесть обещание способствовать интересам католической церкви в протестантской стране, каковой являлась Англия.

Это была самая настоящая государственная измена! Френсис Уолсингем, организовавший в Англии тайную секретную службу и раскрывший интригу, ожидал, что Дадли попадет сначала в тюрьму, а там и под топор палача. Однако и волос не упал с головы королевского фаворита. Но Роберт наконец понял: не видать ему короны, не видать трона, Елизавета вечно будет водить его за нос и никогда не разделит с ним власть. Тогда чего ради он проводит жизнь в бездарном, бессмысленном одиночестве?! Чего ради принужден раз за разом читать леденящий душу отказ Елизаветы: «Видит Бог, милорд, я высоко ценю ваши достоинства и сделала для вас многое, но милости короны не должны принадлежать одному в ущерб другим… Я предпочту видеть в своем государстве одну повелительницу и не иметь повелителя…»

А ведь когда-то Елизавета клялась, что будет принадлежать ему, ему одному… Так горестно размышлял Лейстер. Он подал в отставку, и она была принята. Вот тут-то судьба и поставила на его пути Летицию Ноллис, леди Деверо, графиню Эссекс, жену бывшего наместника Ирландии Уолтера Деверо.

Эта дама находилась в родстве с Елизаветой – строго говоря, королева приходилась ей троюродной теткой, – но Летиция была младше на восемь лет. Правда, чтобы не подчеркивать разницу в возрасте, Елизавета называла ее просто кузиной. В Роберта Дадли Летиция была влюблена всю жизнь – с тех самых пор, как увидела его первый раз: двадцатипятилетняя Елизавета, которой только что объявили, что сестра ее умерла, ехала тогда по улицам Лондона, заполненным восхищенным, обожающим ее народом, а рядом с ее каретой гарцевал невероятный красавец – Роберт Дадли… Вот с тех пор он и не шел из мыслей Летиции, и, даже выйдя замуж за графа Эссекса, она мысленно прелюбодействовала с фаворитом королевы. Леди Деверо родила своему мужу одного за другим четверых детей (Пенелопу, Дороти, Роберта и Уолтера), но в сердце своем хранила страсть к графу Лейстеру. Она и ревновала Дадли к королеве (да, вот такой неразумной, такой влюбленной была Летиция!), и в то же время радовалась, что Елизавета крепко держит Роберта: ведь, пока тот при ней, он не сможет жениться на другой! Когда королева вдруг заболела оспой и некоторое время была при смерти (на то время она назначила Роберта Дадли регентом, но, лишь выздоровела, немедленно уничтожила этот приказ), Летиция страшно боялась, что Елизавета умрет. Почему? Да лишь потому, что знала: как только некому будет «держать» Лейстера, он немедленно женится на ком попало… Ах, как она желала смерти своему безропотному, любящему мужу в такие минуты!