Перстень Харома - [22]

— Болетели, — пробормотала она, и Гаркуша обернулся, переспросив: — Чего?

— Полетели, говорю, — объяснила Чери, прожевывая сухарик. Змей разогнался на вытоптанном круге и полетел, лавируя между деревьями, а когда до верхушек осталось всего ничего, Гаркуша, не оборачиваясь, крикнул: «Держись!» — и Чери едва не свалилась со змея. Ветви деревьев жестоко хлестали по лицу и телу, а Чери прижалась к лежащей Леметрии, прикрывая её от ударов. Наконец, змей вырвался вверх, в синее небо, и Чери вздохнула всей грудью.

Солнце, оставшись за спиной, не слепило глаза, а впереди виднелась острозубая цепочка гор, словно исполинская ограда, охраняя пространство за собой. Некоторые из вершин, как будто обмороженные, надели на себя белые шапки, поблескивающие издали, и по телу Чери пробежали мурашки, как только она подумала о холоде.

Естественным образом, направив мысли на то, как бы этот холод миновать, она вдруг осознала, что змей летит не домой, а вперёд к невидимому океану. Растерявшись, она бросила взгляд на лежащую Леметрию, которую нужно везти домой, к тому же понимая, что сама она помочь ей не в силах.

— Гаркуша, куда мы летим? — растерянно спросила она, и змей, повернув свою среднюю голову, сообщил:

— К Хенку.

«К какому Хенку?» — не поняла она, опасаясь, не тронулся ли умом преданный Хенку змей.

***

Странное здание, появившееся недавно на берегу озера Байлези, туземцы, живущие деревнями в ближайшей округе, обходили стороной. Они не знали, что их озеро кто-то называл не озером Байлези, а озером Любви. Их размеренная жизнь ограничивалась выращиванием баниоки[16], заготовкой лесных орехов, грибов и ягод, а также охотой на длинноногих ядрей[17] и редких споров с соседями.

Но, когда на берегу озера стало расти необычное здание, их спокойствие совсем нарушилось. Храбрецов, пытавшиеся подойти к нему, поражала молния, стоило им приблизиться к невидимой черте имеющей форму окружности. Если бы кто попытался подойти к зданию со стороны озера Байлези, то получил бы такой же электрический разряд в воде, в то время как рыбы, с одной и другой стороны невидимой стены, спокойно плавали, правда, не приближаясь к ней. Пострадавшие долго рассказывали о своих ощущениях, поэтому желающих познакомиться со зданием и рассмотреть его внутренности, не находилось.

Здание имело круглую форму, так же как и защитная стенка, и сияло мраморной белизной, но материал, из которого оно изготовлено, гладкий и плотный, вряд ли подвержен старению или разрушение, так как его кристаллическую решётку могла разрушить только сила, соизмеримая с силами космическими.

Широкие балконы с видом на озеро и окрестные места опоясывали каждый этаж, но здание оказалось недостроенным: жители окрестных деревень могли наблюдать каждое утро, как оно приобретало ещё один этаж, сооружённый ночью. На какую высоту взберётся здание, никто не мог сказать, так как спросить некого, а подойти к зданию мешал невидимый экран.

Главное, что поражало аборигенов, так это сад, выросший за несколько дней, скрывавший первый этаж и окружающий всё здание кольцом, доходя до незримого барьера, внутри которого сад окружала ажурная ограда. Здание называлось Эссенариум, но его название знал только создатель.

В одной из многочисленных комнат на втором этаже, с окнами, выходящими на озеро Байлези, на роскошной кровати под балдахином лежала женщина, раскинувшая чёрные волосы по подушке. Она спала тревожным сном, изредка вздрагивая и выкрикивая чьё-то имя, но тревожные мысли уходили, и она снова затихала, а её лицо расправлялось, приобретая мягкие черты и лёгкую полуулыбку.

Солнце успело заглянуть в комнату и поиграть зайчиками, когда женщина открыла глаза и удивлённо окинула взглядом спальню. То, где она оказалась, так странно не согласовывалось с её воспоминаниями, что она невольно воскликнула: — Где я?

Через мгновение в воздухе возникла горящая надпись: «Ты в своём доме, Эссенариуме, лучезарная». Женщина растерянно поднялась и дотронулась до горящих букв, но написанное даже не грело, и вскоре слова медленно померкли, не оставив ни дыма, ни запаха. Она вышла из спальни и прошлась анфиладой комнат, заглядывая в них и трогая вещи, разложенные в беспорядке, так, как будто ими пользовались каждый день, но тактильные ощущения не напоминали ей о том, что её руки когда-либо их касались.

Комнаты шли по кругу, а в середине находился атриум и она, перевалившись через ажурные перила, увидела внизу внутренний сад. Запах цветов ласкал обоняние, и ей захотелось опуститься вниз. Словно услышав её желание, в воздухе вспыхнула огненная стрелочка и надпись: «В сад». Следуя за ней, она спустилась вниз и сразу окунулась в мягкое море запахов, которые неслись со всех сторон.

Первозданно чистые дорожки, выложенные гладким камнем, холодили разгоряченные ступни ног, и она долго бродила между незнакомых ей кустов, поражаясь красотой разноцветных лепестков цветов, имеющих странные формы, невиданные ею никогда, трогала их, вбирая божественный запах и ощущая пыльцу на пальцах рук. Несколько пчел, откуда-то взявшиеся внутри здания, деловито совали свои хоботки в серединку цветов, насыщались и улетали, но она их совсем не боялась, так как внутреннее чувство говорило её, что здесь она в безопасности. Она бродила так долго, что проголодалась, или, возможно, голод возник сам по себе, но стоило её об этом подумать, как тут же в воздухе возникла стрелочка, горящая холодным огнём и она, почему-то доверяя ей, отправилась вслед за ней.