Перстень царя Соломона - [38]

Августина вытравила из себя смешок:

- Сомневаюсь! - Девка рыжей масти подула на свои покрасневшие от натуги пальцы. - Танк не слегка засосало!

Блондинка под гримом прошипела:

- Бог не слушает оправданий, ему нужны победные рапорты!

Конечно, это фраза не из библии, но вполне подходящая для столь серьезного момента.

В две не в две, а уложились в пять с половиной. После серьезных усилий, Маруся даже ушибла палец, а Августина едва жестоко не вывихнула связку. На мозолистых ножках девчат добавилось царапин и ушибов. Танк все же встал на четыре гусеницы, его конструкция была повышенной ходкости.

Маруся теперь получила повод для радости:

- Вот теперь все в ажуре!

- Или на абажуре! - Приобретя полноту веселости Августина, по-детски показала свой длинный язык. - Вообще нам везет, на монстров, аномалии и мутантов.

Маруся с довольным видом ответила:

- Главное что мы их побеждаем! - И сочла нужным добавить. - По воле Господней разумеется.

Августина без ложной скромности, сбивая приставшую к босым пяточкам грязь, заметила:

- Будь мы простыми людьми то от нас уже остались только косточки и звездочки.

Маруся не слишком серьезно, пропела:

- Косточки-звездочки ссыпались в ряд - трамвай переехал отряд октябрят!

- И эта шутка о большой трагедии, когда погибли маленькие дети, достойна христианки! - Заявила с напускным презрением хитрая дьявоила Августина.

Маруся сама растерялась от подобного, неожиданного от атеистки наезда, и немного отступив, попыталась возразить:

- Так это шутка!

Августина наступая на напарницу и подражая громовому гласу архангела, проорала:

- Над такими вещами не шутят! Ты согрешила перед Богом - когда смеялась над гибелью невинных детей!

Маруси стало очень стыдно! Вообще она чувствовала, как грех проникает в каждую клетку ее тела. Что её милое личико заливает густой краской, сильнейшего смущения.

Девчонка-херувим встала на колени, сложила крест на крест руки и со стоном произнесла:

- В целом я заслуживаю епитимии.

Августина посмотрев на её круглые, отливающие розовым цветом пяточки подумала, как наверное эта красотка соблазнительно смотрелась бы босоногой и в рясе монашки. Голосом полным снисходительного презрения к сильной, полной средневековых предрассудков девушке-рейнджеру, проворковала:

- Наша епитимия убивать врагов России. Вообще служение крови самое главное служение. Помни о нашем долге!

Рыжая дьяволица что-то почувствовала и приказала:

- Давай обувайся, скоро будут гости!

Маруся, моментально приведя себя в порядок, ответила афоризмом:

- Кто не ждет злых гостей - не соберет костей, а добрых кто не ожидает - тот объедки подбирает!

Слова прервались появлением "Свечки" рядом с ней красовалось уже

Девчата-мутанты тоже прекратили очень увлекательное повествование - приближался Санкт-Петербург и вместе с ним необходимость участия в траурной церемонии.

Город отличался контрастами и почти полным отсутствием пригородов. Сразу же пошли роскошные, каменные дома со стилистикой барокко, готической и другими старинными композициями. Настоящий город-музей, без бараков или новостроек. Промышленные кварталы располагались отдельно и даже в них дома выглядели достойными, совсем не бедняцкого типа.

Город Питер казался куда более оживленным и шумным чем обычно. Хотя по нему и были обильно развешаны черные флаги и портреты царицы и убиенного наследника с траурной каймой.

Многие люди рыдали, но хватало и равнодушных. Царица не пользовалась особой популярностью ни среди народа, ни среди дворцовой элиты. Её считали немкой, заразившей наследника гемофеллией. Хотя факт болезни и тщательно скрывался, все равно в народе ползли слухи, что наследник не больно того...

Даже намекали, что он толи дебил, толи эпилепсик. Разумеется это не прибавляло семейству государя популярности. Хотя самого царя Николая Второго и жалели.

Посему траур выглядел не полным, и слишком натянутый. Но воительницы-мутанты, разумеется, прервали свой стремительный забег, с которым не сравниться по скорости даже гепард и изобразили сильную скорбь на своих мужественных лицах.

На улицах Питера уже лежал ноябрьский снег, дули холодные ветра. Но все сугробы расчищены дворниками, и скользкая поверхность, только приятна закаленным, голым пяткам девиц. Тем более, что подошвы от высокой скорости бега, даже нагрелись, и на них красиво тают снежинки, когда воительницы соблазнительно задирают свою голые ножки.

Впрочем, Августина очень тихо, так чтобы могли слышать только сами девчонки мутанты со своим феноменальным восприятием, произнесла:

- Когда убили Столыпина это и в самом деле, была трагедия. А сейчас, похоже, Санников, если это, конечно же, Санников сыграл российской истории на руку!

Маруся залилась алой краской гнева, и гораздо громче, чем следовало воскликнула:

- Да как ты можешь такое говорить об членах царской семьи!

Прохожие оглянулись на крик. Но четырех воительниц-рейнджеров сразу узнавали, по неестественному резкому рельефу мускулатуры, привычке ходить в одном бикини и очень броской, даже ослепляющей, словно электросварка красоте. Но взгляд на них опасались задерживать - очень уж эти девки крутые.