Делаю удивленно обожающий взгляд и восклицаю:
— Какие брутальные самцы!
— Мы такие, — говорит Кирилл и делая шаг, обхватывает меня двумя руками за талию и прижимается ко мне.
— Так чего хотят самцы от скромной меня?
— Тебя, — нагло заявляет Кирилл.
— Прилюдно? Как некрасиво быть таким извращенцем.
— Не прилюдно, а наедине и на шелковых простынях, только так, — шепчет он.
— Они скользкие, — шепчу в ответ, — для страсти на шелковых простынях нужна сноровка и откуда ей взяться у тебя брутальный самец?
— Ты обидеть хочешь? — зло шипит он.
— А ты обиделся? Жаль, я думала, что уж вы-то с братом взрослые люди и отличаете обидные слова от тонкого юмора.
— Хитра, родственница, все знаю про тебя, работаешь, молодец, маникюр не бережешь, уважаю, только тебе с нами не тягаться, да и не заступится за тебя никто, ты и брат — ненужный балласт для тех родственников.
— Предлагаешь перейти в ваш лагерь? Только я и вам не нужна.
— Ну, для чего-то могла бы пригодиться, и он щипает меня за филей.
— Для этого я могу найти кого-то попроще, зачем мне зажравшиеся бизнесмены, возомнившие себя королями мира.
— Остра на язык, а вот как прижмут его тебе, — шипит он.
— Прижмут язык, когтями начну царапать, специально для этого отращу, а теперь отпусти меня, а то я расскажу всем присутствующим, от какой постыдной болезни ты недавно лечился.
Кирилл напрягся, это был чистый блеф, откуда мне знать какими болезнями он болел, но я попала в точку, не бережет себя самец, или думает, что всегда будет молодым и здоровым. Убираю руки со своей талии и быстро покидаю тренажерный зал, уверена, мы ещё встретимся, этот не отстанет пока свое не получит.
Две недели спустя. Ирина.
Сквозь сон слышу крик, а потом плачь Артема, резко соскакиваю с кровати и бегу на кухню, брат сидит на полу, губа у него разбита, одной рукой он прикрывает глаз, рядом стоит ухмыляющийся Елисей. Только я набираю воздуха, чтобы обложить эту тварь матом, как на кухне появляется родительница.
— Вы разбудили весь дом, разве можно так громко вести себя утром, — обиженно говорит она, Артема не замечает, её, видите ли, разбудили крики, а то, что это её сын кричал, не имеет значения.
Подхожу к родительнице и хватаю её за волосы на затылке:
— Твоего сына ударили, — зло говорю я, — сними розовые очки, принцесса, и взгляни на него! И что, ничего не скажешь?
Родительница кривит губы и дергает головой, если потребуется, я её без скальпа оставлю, но она увидит, как издеваются над её сыном и тут она начинает закатывать глаза.
— Не смей симулировать обморок, приведу в чувства так, что мало не покажется, реагируй на избиение сына. Что молчишь? Или после второго замужества у тебя материнский инстинкт атрофировался напрочь?
Родительница начинает тихо скулить и тут на кухню вальяжно входит отчим, оглядывает нашу композицию и сдвигает брови:
— Что здесь происходит? — сурово глядит на меня, плевать я хотела на его суровость.
— Пытаюсь пробудить в твоей жене материнский инстинкт, но видимо он сдох сразу после второго бракосочетания.
— Да что ты себе позволяешь? — возмущается он.
— Не тебе, воспитавшему сына-садиста, бьющего ребенка, учить меня манерам, отчим!
— За что ты его ударил? — спрашивает отчим Елисея.
— Он под руку попал, да я несильно его и задел, он прикидывается больше, — зло отвечает он.
Отпускаю родительницу, она покачивается, но видя мой злой взгляд, выпрямляется, я подхожу к Артему, поднимаю его на ноги и прижимаю к себе, в комнате обработаю его раны.
— Если тебе что-то не нравится, то никто тебя в этом доме не держит, — холодно заявляет отчим.
— С большим удовольствием, но сначала ваше семейство вернет мне и брату две трети суммы от продажи нашей квартиры и дачи, и я буду до конца жизни прятаться от вас и ваших дебилоидных отпрысков.
— Каких родственников? — восклицает Елисей.
Показываю ему неприличный жест и мы с Артемом выходим с кухни.
Закрываю дверь на замок и усаживаю брата на кровать.
— Сейчас обработаю твои боевые ранения, и пойдем кушать, раз уж поспать мне не дали, а потом мы перенесем твои вещи ко мне в комнату и я выдам тебе запасной ключ, эта тварь Елисей покоя тебе не даст. Если я буду дома, то ты идешь сразу домой, если у меня смена приходишь ко мне в больницу, как-нибудь с начальством договорюсь, в качалку тоже будешь ходить со мной, кто знает, на что способен родственник, а ещё я им про деньги напомнила. Ох, как не любят бизнесмены с ними расставаться, отчим думал, что присыпал родительницу мелочью, она от радости и забыла о своих вложениях в бизнес новой семьи.
— Она даже не посмотрела на меня ни разу, — всхлипнул Артем.
— Жестоко, конечно, говорить тебе такое, но, братец, пора взрослеть и анализировать ситуацию, делать выводы и намечать план действий, в отпуске поедем к бабушке, маме отца, она в каждом письме в гости зовет, а может стоит к ней переехать, я работу найду, тебя в школу пристроим, только не хочется на шею старушке садиться, то, что мы прекрасно с ней уживемся не сомневаюсь, но у меня зарплата копеечная, у неё пенсия маленькая, а ты растешь, школу закончишь нужно профессию получать или ВУЗ, если потянешь, а на это с моими доходами у нас денег не будет.
