– Это хорошо. Но все равно. Больше постарайся с родственниками Гейдара не контактировать в открытую.
– Как это? Что, значит – контактировать? – растерянно спросил Алик.
– Это значит. Не подходи к ним. Не обнимайся при народе. Старайся быть подальше. Все разговоры с ними веди в укромном месте, где вас не видно. Я боюсь, за ними могут следить. А если тебя вычислят, значит, и меня засекут. А это уже плохо. Поэтому что бы исключить все – больше сюда не приезжай. Если нужно будет – звони. Только не говори, где встречаемся. Я сам назову место. Понял?
– Понял, – немного испуганно ответил кавказец.
По его лицу было видно, что все эти шпионские игры сильно напрягают его страстное восточное сознание. Виктор что бы немого успокоить его – похлопал по плечу и дружелюбно сказал:
– Да расслабься ты Алик. Расслабься. Прорвемся. Вытащим мы вашего Гейдара. Вытащим. Все будет хорошо. И не пугай своих земляков пока. Ничем. Не пугай. О нашем разговоре молчи.
– А что про деньги то сказать? Меня ведь спросят?
– Скажи, что все, будет хорошо. Но пока деньги пусть у тебя побудут. Пока. Потом вернешь. Они, могут нам, пригодится.
– Ты где живешь?
– Я квартиру снимаю. На Вавилова.
– Назови адрес. На всякий случай.
– Вавилова Сорок семь восемьдесят.
– Ты один живешь?
– Ну, как сказать…, – замялся Алик.
– Скажи, как есть.
– Да понимаешь – есть, у меня женщина. Русская. Она, на рынке работает. Так вот с ней иногда встречаемся.
– Хм, она у тебя постоянно живет?
– Нет, что ты. У нее своя квартира. И сын, сын понимаешь. Но иногда она у меня ночует.
– Ладно, ты не стесняйся. Ты, мужа ее бойся. Вот кого. А меня нечего боятся. Так и дайка свой сотовый.
Алик назвал номер. Поляков забил его в электронную память своего телефона.
Кавказец смотрел на Виктора и поглаживал пакет с деньгами. Поляков тяжело вздохнул и открыв дверку, тихо сказал:
– Ладно. Пока сделай вот что. Поедешь сейчас и смотри в зеркало. Постарайся по городу петлять. Мало ли что. И на рынке делай и веди себя так – как я сказал. Все. Мне звони лишь, в крайнем случае. В крайнем. Понял? И с деньгами поосторожней.
Поляков, вылез из автомобиля и быстрым шагом, не оглядываясь – двинулся к крыльцу РУБОПа.
– Вера Николаевна. Вера Николаевна. Поймите. Мне некогда разговаривать с вами об наших отношениях с Ольгой. Просто не когда!
Поляков сидел в мягком уютном кресле. Мать Ольги Сечиной – пышная большегрудая женщина, которой было за шестьдесят, но которая старалась выглядеть на сорок – сидела, напротив.
Вера Николаевна была тем человеком – которого можно было, смело назвать совестью поколения. Она придерживалась пуританских взгляд в отношениях мужчины и женщины, и терпеть не могла разговоров – о бизнесе политике.
Решительная и властная Вера Николаевна всю жизнь проработала адвокатом. Даже при Советской власти имела не плохие заработки. В материальном плане была человеком обеспеченным. Ее покойный муж был одним из секретарей крайкома КПСС. Может быть, поэтому Вера Николаевна не переваривала новую власть и новое мышление в головах у людей. Нельзя сказать, что она была яростной коммунисткой. Просто Вера Николаевна очень отчетливо ностальгировала по старому строю. Ведь он ей дал практически все.
– Вера Николаевна, поймите, мне некогда.
– Перестаньте, Виктор! Перестаньте! Ради этого вы можете уделить мне несколько минут. Всего лишь несколько минут. Если конечно вам не безразлична моя дочь. А мне, видите ли, не безразлична судьба моего ребенка! Не безразлична!
– Конечно, мне не безразлична судьба вашей дочери. Если бы была безразлична – я бы сюда не пришел.
Вера Николаевна подозрительно посмотрела Полякову в глаза. Хмыкнув, она смерила его оценивающим взглядом. Виктору даже захотелось поджать ноги. Ведь, Сечина старшая, рассматривала даже его носки.
– Ну, тогда скажите, как так – если вам не безразлична судьба моей дочери – вы ее с легкостью отпускаете в командировку?! Вы ведь сказали, что она уехала в командировку?!
– Да, так, – в очередной раз соврал Поляков.
Минутой раньше, ему пришлось сказать, что Ольга в командировке. Не говорить же было – что Ольга просто пропала и ее, скорее всего, похитили. Но Сечина старшая, к этой новости о «неожиданном, добровольном» отъезде дочери, отнеслась с большим подозрением.
– И куда, и зачем? Позвольте вас спросить?
– Она уехала по делам. У нее ведь бизнес. Уехала в Москву. На пару дней. Неожиданно. Я и сам до последней секунды не знал. Она мне позвонила буквально из аэропорта. Вот и все.
– Хм, что-то мне мало верится. А почему тогда она мне не позвонила? Я вон смотрю и чемодан ее тут. И вещи! С какими-то это она уехала вещами? Как так? Что-то вы скрываете!
– Да ничего я не скрываю. Ничего. Она взяла нашу сумку спортивную. И все. А вещи у нее есть кое-какая одежда и там, у меня дома… – Поляков понял, что проговорился.
Вера Николаевна тяжело задышала и прошипела сквозь зубы:
– Так, я так и подозревала, что она ночует у вас. И вот – точно! У нее оказывается, в вашей квартире есть и вещи! Любопытно! Может, вы скоро жить постоянно будете? Даже не расписавшись официально? Давайте! Почему бы нет! Новые нравы! Новая страна!
