Персона нон грата - [93]

– Что и требовалось доказать…

– Доказательств их прямой причастности существует немало, – задумчиво посмотрел на напарника Стас. – Мы тоже, как видишь, кое-что подсобрали… Но что толку от всего этого? Чяпу вот кто-то некстати приговорил… А с того света, Слон, еще никого не удавалось высвистать для дачи свидетельских показаний.

– Обо всех этих делах может что-то знать Легостаев, – высказал догадку Слон. – Но полной информацией, кроме Чяпы, думаю, располагает только Боксер.

– Блин… Как мы подступимся к Боксеру, если даже не знаем, где он сейчас обретается?! Ладно, что-нибудь придумаем… Давай, Слон, крути «кино» про Сергачева.

Вадим Сергачев, топ-менеджер Тюменского нефтегазового концерна, прибывший в Прибалтику с некоей тайной миссией и похищенный вечером двадцать первого января, как теперь можно судить с большой уверенностью, членами паневежской преступной группировки – действовавшей, возможно, по заказу или по чьей-то конкретной наводке, – предстал перед камерой в столь же плачевном виде, что и его неудачливый литовский партнер.

Всего камера запечатлела три фрагмента допроса. Первый из них, если судить по показаниям таймера, производился в районе восьми часов утра 22 января. Второй – около семи вечера того же дня. Третий, и последний – в шесть утра следующих суток…

Интересовало же дознавателей следующее… С какой целью Сергачев прибыл в Вильнюс? С кем он должен был здесь встретиться кроме Пошкуса?

Что он знает о базе данных, собранных литовцем? За какую сумму его компания намеревалась приобрести эту информацию, чтобы пустить ее в ход во время финальной стадии переговоров о судьбе «Мажейкю Ойл»?

Насколько существенно, по его высокопрофессиональному мнению, добытые «тюменскими» через посредничество Пошкуса и тех, кто ему помогал в сборе такого рода сведений, данные о корпоративных махинациях нынешнего менеджмента «Мажейкю Ойл» могли снизить стоимость приобретаемого Концерном пакета акций компании? И каков был бы в этом случае – ориентировочно – коммерческий выигрыш российских нефтяников?

Где-то прямо, а в некоторых случаях уклончиво, ссылаясь на существующий разброс мнений и оценок относительно намечаемой сделки, но Сергачев все же ответил практически на все вопросы, которые ему были заданы.

Затем преступники «пробили» Сергачева в том плане, что приехав в Вильнюс с секретной миссией, он должен был располагать для своих местных контрагентов определенными денежными возможностями. В ходе второго допроса россиянин признался, что «тюменские» планировали выплатить литовским лоббистам, и прежде всего Пошкусу, очередную причитающуюся им сумму – примерно четыреста тысяч долларов. Эти деньги были переведены в местные банки и хранились на счетах «на предъявителя», с тем, чтобы, использовав определенную процедуру доступа к тому или иному счету, с них могло снять средства любое лицо по усмотрению «тюменских», а в данном случае Сергачева – тот же Пошкус или кто-то другой из числа «литовских друзей».

В финальной стадии допроса Сергачев уже практически утратил человеческое обличье… Он был так зверски избит, что едва мог разговаривать. Его правая рука была замотана в окровавленную тряпку, и в какой-то момент, когда он потерял на короткое время сознание и тряпица скользнула на пол, стало заметно, что на руке у него не хватает указательного пальца.

Он еще раньше назвал все данные, необходимые для того, чтобы снять со счетов эти четыреста тысяч долларов. Но преступники не верили, что он сообщил им полную информацию о банковских счетах, с которых шли деньги на подкуп «восточной партии». Они считали, что он должен был распоряжаться гораздо большими суммами, и пытались вышибить из него эти сведения. А уверения Сергачева, что он в этот раз собирался лишь, как эксперт, оценить собранные Пошкусом данные и только затем переговорить с ним о стоимости его товара, которая не обязательно выражается в деньгах, те, кто его допрашивали, почему-то в расчет не принимали.

На пленке имеется с полдюжины моментов, где Сергачев убеждает их, что кроме тех счетов, о которых говорено выше, ни с какого другого счета они все равно не смогут снять ни доллара, ни рубля, ни лита… Ибо этого не позволяют сделать новые защитные банковские технологии… Он уверял своих истязателей, что он человек состоятельный и что его средств хватит для любой суммы выкупа. Он говорил, точнее, умолял, чтобы они прекратили избиение, потому что обо всем можно «договориться», было бы только обоюдное желание… Но все его мольбы, кажется, так и остались безответными.

Закончив просмотр кассет, «соколы» некоторое время подавленно молчали. Они всякого повидали на своем веку, но есть вещи, способные произвести тяжелое впечатление на самого подготовленного человека.

– О-от твари! – процедил Нестеров. – Я сейчас жалею, что лично не пустил Чяпу в расход…

Слон, закурив очередную сигарету, посмотрел вначале на коробочку, которую по-прежнему держал в руке Стас, а затем на него самого.

Нестеров мигом расшифровал мысль, которая только что посетила его напарника.

– Они могли изменить код доступа, – подумав немного, сказал он. – Либо вообще забрали документы… и что там еще хранилось, вычистив сейф до донышка!