Персик - [8]

Когда они оставались одни, Люк рассказывал Ноэлю, что он будет иметь, когда вырастет. Никогда не заходила речь о том, кем он станет. Только о том, что он будет иметь. С широко раскрытыми глазами Ноэль слушал о доме с большой теплой кухней, где можно сидеть и есть сколько угодно кексов, запивая холодным молоком из большого стакана; с прекрасными спальнями наверху, с большими мягкими кроватями, не такими узкими, с соломенными матрацами, как в приюте. Лестницы будут устланы толстыми белыми коврами и (это Ноэлю нравилось больше всего) в гараже — большая красная машина, сверкающая, быстроходная и дорогая. В этом месте Люк ухмылялся и слегка подталкивал Ноэля локтем.

— Конечно, — небрежно говорил он, — в этой сказочной машине со мной будет девушка.

Сердце Ноэля сильно билось. Каждый раз он ждал, что Люк скажет — конечно, он, Ноэль, будет рядом с ним, на переднем сиденье этой прекрасной машины. Зачем Люку нужна какая-то глупая девчонка, было загадкой для Ноэля, это не давало ему покоя по ночам, нарушая его спокойствие. Почему Люку нужен не он? Почему глупая девчонка? Это было непостижимо.

Ноэль наблюдал, как Люк пробежал по двору, подпрыгнул до верхней перекладины лестницы, зависнув на какое-то мгновение, затем подтянулся и оказался параллельно с планкой.

Мальчики, наблюдавшие за Люком, восхищенно зашептались, когда он, превосходно контролируя свое мускулистое тело, перелетел, сделав мертвую петлю, через планку, и аккуратно приземлился. Вытирая руки о комбинезон, он пробежал по баскетбольной площадке, уведя мяч из-под носа у ожидающих мальчишек, великолепным ударом забросил его в корзину.

Серые глаза Ноэля восхищенно расширились. Он забыл о посещении Люком кабинета миссис Гренфелл, загадочный женский смех и то, что Люк проигнорировал его вопрос, и забыл о том, что просил подождать его. Ноэль гордился тем, что был другом Люка.

Девочки в Мэддокском приюте держались как можно более обособленно от мальчиков.

Они носили подсиненные бесформенные платья, слишком длинные для лета, и грубые темно-синие, шерстяные, которые кололи их нежные тельца, зимой; девочки учились читать и писать круглыми ровными буквами, учили арифметику для того, чтобы делать покупки и вести хозяйство, учитывая расходы, изучали американскую историю — какому флагу они верны и почему. Правда эти занятия были на втором плане, так как их ожидало другое будущее. Домашнее хозяйство, шитье, кухня.

Агентства по найму домашней прислуги знали, что приютские девочки были хорошими, надежными служанками, кухарками, домоправительницами. Разумеется, они аккуратно выглядели, всегда были скромно одеты, а администрация Мэддокса настаивала на выходных днях для девочек, чтобы они могли посещать часовню. В Мэддоксе были свои правила.

Для многих приютских мальчиков арифметика и английский были терпимы только благодаря присутствию девочек.

Затаив дыхание, они пристально смотрели на них, кидали записочки по узким скамейкам, опасаясь попасться на глаза учителю, а с таким трудом назначенное свидание происходило вечером за курятником.

Ноэль не понимал, что происходило в курятнике, хотя смутно подозревал, что это не могло соответствовать правилам приюта. Когда его послали собирать яйца, он неожиданно споткнулся о пару — они страстно обнимались. Девочка отвернулась, чтобы Ноэль не видел ее лица, а мальчик, четырнадцатилетний Мэт Браун, посмотрел на него и велел смыться. Но прежде чем уйти, он заметил, что платье девочки было расстегнуто на талии. Ноэль чувствовал и неловкость, и странное возбуждение, но он решительно направился собирать яйца, громко насвистывая, чтобы скрыть неожиданную нервозность, и разогнал кур. Позже он рассказал об этом Люку и тот рассмеялся.

— Счастливчик Мэт, — это все, что он сказал, и в ответ на вопросительный взгляд Ноэля добавил: — Ты еще не совсем взрослый, когда-нибудь поймешь, в чем дело.

Иногда Ноэль с восхищением думал, что Люку по крайней мере уже двенадцать лет.

Это случилось спустя две недели после загадочного посещения Люком кабинета миссис Гренфелл. Люка забрали с урока. На него смотрели с завистью, так как он пропускал математику, и в то же время сочувственно, потому что никто не знал, зачем его вызвали.

Через час Люк вернулся, раскрасневшийся и улыбающийся. Старшие мальчики столпились вокруг, задавая вопросы, смеясь и громко разговаривая. Ноэль был за пределом этого волшебного круга, улавливая лишь обрывки возбужденного разговора. «Что они из себя представляют? Они богаты? Где они живут? Какая машина? Где? Когда? Когда ты уезжаешь?..» Прислонившись к стене, с побелевшим лицом, Ноэль ждал. Его руки были засунуты глубоко в карманы, он кусал дрожавшие губы, ощущая соленый вкус крови во рту.

— Не только это. — Голос Люка звонко доносился из круга мальчиков. — Они сказали, что было бы несправедливо разлучать меня с друзьями. Они решили, что хотят готовую семью. — Он замолчал, чтобы придать значительность тому, что собирался сказать. — И я возьму с собой, кого захочу.

Ноэль перестал дышать. Он ждал, слыша, как кровь стучит в висках.

— Ты! Да? — Кто-то недоверчиво кашлянул.