Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735) - [149]

. Но воевать он стал в другом месте — иранская армия обрушилась на Афганистан, а затем ворвалась в Индию. Надир разгромил армию Великого Могола Мухаммад-шаха и разграбил имперскую столицу. «Победоносное войско, сразу в числе ста тысяч человек с оружием в руках атаковало кварталы, улицы, базары и дома жителей той местности и занялось убийством. Детей и взрослых, юных и старых, кого бы ни находили, не стеснялись убивать и лишать жизни; луноликих девушек и целомудренных женщин пленили рукою предопределения и пустили дым бесчестья из имущества каждого богатого человека», — описал эти события историк деяний шаха^{1022}. После этого похода новый персидский посол в России поднес регентше Анне Леопольдовне роскошные дары из захваченной в Индии добычи, в том числе девять слонов^{1023}. На аудиенциях у Остермана 9 и 13 октября посол Мухаммед Хусейн-хан сообщил об успешном походе в Индию и беседовал «о некоторых делах, заключающих пользу обеих высочайших держав»; однако содержание этих бесед в архивном деле о посольстве не раскрывается.

Затем настал черед Средней Азии. Иранские войска подчинили Хиву и Бухару. Шах-завоеватель не забыл о союзнике — его приход принес свободу многим русским пленникам, в том числе оставшимся в живых участникам похода Бековича-Черкасского 1717 года. Консул в Реште Семен Арапов докладывал в апреле 1741 года, что к нему по приказу Надира доставили 107 бывших рабов из Хивы: солдат, матросов, торговцев, рыбаков, донских и яицких казаков, захваченных на рыбных промыслах и в степи калмыками, кайсаками и «воровскими казаками» или занесенных штормами на восточный «трухменский» берег моря. Каждому из них от имени шаха было выдано по пять рублей, два кафтана, две пары сапог, две рубахи, две шапки и еда на дорогу^{1024}. Правда, «дружба» с шахом стоила российской казне недешево: прием иранских посольств в 1736-1739 годах обошелся в 110 тысяч рублей; на обслуживание вторичного прибытия и «отпуск» Хулефа Мирзы Кафи в 1740 году ушло еще 28 500 рублей^{1025}.

К тому времени Россия уже вышла из победной, но крайне тяжелой для нее войны на безлюдных степных пространствах Северного Причерноморья. Союзники действовали несогласованно, русские армии два года подряд совершали изнурительные марши в Крым, откуда были вынуждены уходить из-за жары, болезней и отсутствия провианта и фуража. Только в 1739 году главнокомандующий Миних наметил оправдавший себя впоследствии маршрут через Молдавию прямо в турецкие владения на Балканах и даже заключил с молдавским господарем договор о переходе в русское подданство.

Однако наметившийся в 1739 году после сражения при Ставучанах успех развить не удалось: как раз в это время союзники-австрийцы были разбиты под стенами Белграда и вынуждены были заключить мир ценой потери всех территорий, завоеванных ими к 1718 году. По Белградскому договору 1739 года Российская империя не получила ни выхода к Черному морю, ни права держать там свой флот; вся торговля могла осуществляться лишь на турецких кораблях. В качестве трофеев ей достались только Азов без права строить там укрепления и полоса степного пространства к югу вдоль среднего течения Днепра; русским паломникам гарантировалось свободное посещение Иерусалима.

Условия ведения наступательной войны на огромных пространствах, необходимость координации действий на разных фронтах, учет международной ситуации и состояния противника — все это требовало известного опыта, приобретение которого подготавливало почву для будущих успехов времен Екатерины II. Только цена этого опыта оказалась очень высока: по современным оценкам, походы 1735-1739 годов унесли жизни не менее 120 тысяч человек, то есть примерно половины штатного состава армии; причем не более десяти процентов от этого числа пали в боях, а остальные погибли от жары, голода и болезней. Слава же великих побед досталась уже следующим поколениям русских солдат и полководцев.

В этой «незнаменитой» войне участвовали командиры и полки бывшего Низового корпуса. Некоторые из выведенных полков были расформированы, прочие размещены на юге России — на Украине, в Харькове, Царицыне, Воронеже, Белгороде, Изюме, Коротояке, Острогожске, укомплектованы людьми и лошадьми. Часть их в том же 1735 году поступила «в команду» фельдмаршала Миниха^{1026}. Другие соединения вошли в состав армии фельдмаршала П.П. Ласси и гребной флотилии П.П. Бредаля и воевали на Азовском море.

Проблемы содержания «не положенных в штат» полков не прекратились и после вывода их из Ирана. В феврале 1737 года Военная коллегия в очередной раз пожаловалась на Штатс-контору, которая не перечислила средства. Кабинет распорядился деньги выплатить. Но в ответ Штатс-контора разъяснила: сами кабинет-министры велели содержать эти части за счет «таможенных доходов», а также поступлений с Украины, средств Коллегии экономии и других «остаточных» статей, но теперь «вышеписанных доходов деньги в Статс-контору не приходят». Далее контора напоминала, что по прежним указам доходы от продажи казенных железа и меди остаются в Коммерц-коллегии, от торговли ревенем — у Медицинской канцелярии; к тому же командующие армиями Миних и Ласси постоянно требуют денег, и все свободные средства уходят на «турецкий фронт». Министры хотя и обиделись на такое разъяснение («из того ничего подлинного выразуметь невозможно»), но смогли только порекомендовать конторе «изыскать способы» найти деньги совместно с Сенатом. Опытные сенаторы, постоянно сталкивавшиеся с подобными заданиями, выход нашли. В Петербурге обнаружили 15 тысяч рублей, из московских канцелярий и контор выгребли 35 тысяч, а затем взяли «заимообразно» из Монетной конторы еще 50 тысяч и в итоге обеспечили необходимые выплаты