Персидский фронт (1909-1918) - [6]

Шах и его министры не имели ни воинских сил, ни той воли монарха и его ближайшего окружения, двора, чтобы изменить ситуацию внутри страны в свою пользу. Поэтому шахское правительство шло на постоянные уступки своим политическим противникам, уступая им власть в Персии шаг за шагом.

Все же Мохаммед Али-шах осознал, что притязания меджлиса и конституционалистов на его личную власть грозят смертельной бедой Каджарской династии. И шах, чего от него мало кто ожидал, все же решился дать достойный отпор этим притязаниям, что и случилось в день 22 мая 1908 года. Тот день вошел в историю Персидского государства как крушение надежд на окончательное оформление парламентской монархии Каджаров.

В мае того года шах Мохаммед Али наконец-то решился начать борьбу с меджлисом в собственной столице. Тегеран тех дней напоминал многолюдный столичный город, лишенный всякой власти и элементарного порядка на улицах и площадях. Казалось, что анархия поглотит его и конституционалисты на «этой волне» бескровно придут к власти.

Однако майские события в Тегеране показали, что Каджары не пожелали безвольно отдавать тронную власть ополчившемуся против них меджлису, Шах успел подготовить с помощью дружественной ему России военную силу для борьбы со своими политическими противниками, которая стала в тех событиях для него единственной опорой. Ею оказалась шахская гвардия — Казачья Его Величества Шаха бригада, самая верная престолу часть персидской армии.

Свою историю она ведет с 1879 года. В тот год персидский шах Наср-Эд-Дин, совершая свою вторую поездку по столицам Европы, посетил и Санкт-Петербург, где восточный владыка был встречен с подобающими почестями. Император Александр И среди прочего повелел показать высокому гостю Собственный Его Императорского Величества конвой. Молодецкий вид, строевая лихость и джигитовка кавказских казаков-гвардейцев поразили шаха. И он пожелал иметь у себя такую воинскую часть конников-телохранителей.

Шах Наср-Эд-Дин видел казаков и на Кавказе, через который возвращался домой. Генерал от кавалерии А.И. Домонтович, которому в чине полковника суждено было возглавить русскую военную миссию в Персии и стать первым командиром бригады шахских казаков, вспоминал:

«Шах… проездом по Эриванской губернии, всюду был встречаем и сопровождаем частями кавказских казачьих полков, которые по окончанию турецкой войны (1877–1878 гг. — А.Ш.) были расположены в разных частях этой губернии. Внешний вид этих боевых полков, их красивая обмундировка и блестящее снаряжение привлекли внимание Шаха».

То, что правитель Персии собирается заняться реформами в шахской армии (преимущественно конной), было известно в Европе. После речь шла о «больших деньгах и политическом влиянии», свои услуги в этом деле предложили Австрия, готовая заняться всеми родами оружия, и Великобритания, которая создала в колониальной Индии «образцовую» бенгальскую кавалерию. Кроме того,

Вена и Лондон обещали финансовую помощь для проведения военных реформ.

Тот же А.И. Домонтович в своих воспоминаниях так объясняет то, почему шах отдал предпочтение при организации конной бригады гвардейцев именно России, три четверти армейской кавалерии которой состояло из казачьей конницы:

«…Неизгладимое впечатление, произведенное на Наср-Эд-Дин-Шаха казаками, бесповоротно решило этот вопрос в пользу России.

По прибытии в Тифлис Шах обратился к Наместнику Кавказа Великому Князю Михаилу Николаевичу, выразив желание пригласить на службу в Персию русских офицеров для сформирования по образцу казаков части отборной кавалерии, на что в скором времени последовало Высочайшее соизволение».

Домонтович пишет о том, как его отправили в ознакомительную командировку в Тегеран, чтобы «посмотреть» конницу персидской армии, из рядов которой предстояло делать набор всадников в шахские казаки-гвардейцы. Она, как и казачья, тоже была иррегулярной. Но в выучке, организованности и дисциплине сравнивать полки русских казаков и персидских гулямов не приходилось:

«…Шах желал в моем присутствии сделать смотр своим гулямам, которые в числе более двух тысяч составляли собственный его конвой…

Они не составляли тесного строя. Находясь на различных один от другого расстояниях, всадники длинной линией тянулись вдоль дороги, извиваясь сообразно ее поворотам, и терялись вдали. При этом, конечно, не могло быть и речи о каком-либо равнении, не существовало даже между ними и связи.

Дистанции устанавливались сообразно темпераменту стоящих по соседству лошадей, видимо, не привычных находиться даже в такой свободно развязной компании. Они смотрели одна на другую с налитыми кровью глазами, грызли удила и только, послушные руке всадника, не дрались между собой…

Шах появился в сопровождении большой свиты, направился к ближайшему левому флангу гулямов и медленно двинулся вдоль линии. Не слышалось никакой команды, никаких приветственных возгласов…

Каждый из гулямов, мимо которых проезжал Шах, сидя на лошади, делал глубокий поклон всем корпусом, как-то сгибаясь вправо. Но едва Шах отъезжал шагов на десять, как сзади его между гулямами начинался разговор; некоторые из них слезали с лошадей, отходили назад к стоявшим тут же разносчикам, другие же, садясь на землю, спокойно покуривали кальян.