Персидская гробница - [10]

Впервые в жизни у него появились свободные деньги. Не так уж много, но счет потихоньку рос. Экономить он не умел, как не умел сорвать по-настоящему крупный куш. Что делать: это ему не дано. Но все равно на этот раз он неплохо устроился, очень неплохо.

* * *

Объезжая магазины и склады, Бенджон остановил джип перед офицерской столовой и прошел на обычное место, прихватив из стопки у входа журнал. Он очень проголодался. Еще с утра повару был заказан кебаб с рисом, и Бенджон очень надеялся не разочароваться.

Раскрыв журнал, он задумался о поездке в Париж.

Сарду не дурак: когда тот понял, что к чему, уговаривать его не пришлось. Затея с антиквариатом - истинная золотая жила. Бенджон давно подозревал, что упускает роскошные возможности, - так и оказалось. Подумать только, какую греб деньгу пройдоха Малик. Целое состояние заработал на контрабанде древностей! Куда он только не загонял свои черепки, побрякушки и статуэтки: в Штаты и Россию, в Европу и Латинскую Америку! Безумный спрос на это барахло заставил старого мошенника обратиться к Бенджону за помощью.

- Мы можем вместе заработать, сержант. Я слышал, вы человек деловой, он даже не улыбнулся, как большинство иранцев: Малик был не из тех, кто часто улыбается. - У вас на базе транспорт не подлежит контролю, а у меня много чего нужно вывезти. Груз не громоздкий, просто картонные коробки. А там их встретит мой надежный человек.

- Наркотики?

- Ну что вы, сержант. Опиумом сейчас заниматься слишком рискованно. Иногда приходится, но не сейчас.

- Я должен знать, что за груз.

- Даю вас слово, это не наркотики.

- Меня интересует его ценность.

- Пусть вас интересует ваша доля в долларах.

Три первые коробки вывезли без проблем, и четвертую Бенджон решил вскрыть. Там оказались серебряная ваза и два золотых браслета с львиными головами. Он немедленно вылетел во Франкфурт к знакомому антиквару; оказалось, все предметы - персидские древности. Цена, предложенная антикваром, Бенджона поразила. Некоторое время выждав, он вскрыл ещё одну коробку и отвез её содержимое в Париж: там цены были выше, а риска меньше.

Со временем он стал присваивать каждую четвертую коробку.

* * *

Малик был заметной фигурой в Тегеране. Бенджон навел о нем справки и выяснил, что среди иранцев Малик был известен под кличкой "Конвейер". О нем ходили легенды: говорили, что он мог вывезти за границу все что угодно: антиквариат, наркотики, валюту. Крепко сбитый мрачный тип с серым морщинистым лицом, немолодой, сходивший с ума по своей красавице жене...

Впрочем, о ней речь отдельная.

С ним не советовали связываться. Малик не прощал двойной игры. Поговаривали про иранца, который по глупости распустил язык, а потом его нашли за печью для обжига кирпича с ошейником из колючей проволоки.

Может быть, кого-то от таких историй в дрожь бросает, но только не его. Бенджон хладнокровно листал глянцевитые страницы, прикидывая, как поудобнее управиться с Маликом, если до этого дойдет.

Официант принес огромное блюдо риса и громадной порцией жареного на вертеле ягненка. Бенджон проверил, чтобы блюдо было приготовлено по его вкусу.

- Побольше соуса, ты что, не слышишь? Побольше, я сказал! Тебе что, его жалко? Вот, вот... И принеси холодного "будвайзера".

Теперь Бенджон жадно набросился на еду. Тарелка в мгновенье ока опустела, он тут же наполнил её снова. Потом - пирог и кофе, и, наконец, поудобнее откинувшись в кресле, он закурил неизменную сигару. Это гораздо приятнее, чем курить за едой. Паршивая привычка. Однажды беби вздумала это проделать - пришлось влепить ей оплеуху.

Сытый и довольный, Бенджон почувствовал, как просыпается желание. Да, беби - это конфетка! Только представить, как после обильного горячего острого ужина он входит в комнату, убавляет кондиционер, чтобы чуть пропотеть - сами понимаете! И целый вечер заниматься с ней любовью...От таких мыслей шерсть дыбом встанет! Не странно, что она свела с ума старого хрена Малика. Она даже его свела с ума. И что чертовка вытворяет задом!

Ему вдруг вспомнилась девица в нью-йоркской подземке... их прижали друг к другу, и он чувствовал, как её ягодицы трутся по его хозяйству в такт движению вагона. Чуть-чуть, потом еще... Народ в вагон все набивался, так что в конце концов у него чуть штаны не лопнули. Тогда он сидел на мели и неделю близко к женщинам не подходил.

Не почувствовать этого было невозможно, но девица не отодвинулась и продолжала к нему прижиматься, даже когда народ повалил из вагона и давки не стало. Станции пролетали мимо, он испугался, что не выдержит кончит прямо в штаны, как вдруг она просто взяла и вышла на остановке.

На несколько секунд он замер, не веря своим глазам, потом выскочил следом.

Где это было?.. На линии Пелем, к северу от Бронкса - кажется, Бур-авеню или что-то в этом роде.

Он знал одно: не он это начал, так что нечего останавливаться. Уже стемнело. Он попытался охмурить девицу - мол, привет, - но она начала ломаться. Тогда он незаметно пошел следом, пока она не повернула в темный переулок. Там он догнал её, одной рукой схватил за талию, другой зажал рот, и утащил в кусты. Там навалился сверху и стал ждать, пока она не устала сопротивляться. Сердце её колотилось, как бешеное, он едва удержался, чтобы не сдавить ей горло... В тот момент он был на все способен.