Перси Джексон и проклятие титана - [36]

Надев кепку-невидимку, я на расстоянии последовал за Торном. Сердце тяжело билось в груди. Если он выжил после того падения со скалы, то должна была выжить и Аннабет. Все в моих снах правильно. Она была жива и томилась в плену.

Торн держался подальше от моих друзей, дабы оставаться незамеченным.

Наконец Гроувер остановился перед большим зданием, на котором было написано «Музей воздухоплавания и космонавтики». Смитсоновский институт! Я ходил сюда с мамой миллион лет назад, но тогда все казалось намного больше.

Талия потянула на себя дверь. Музей был открыт, но публика явно не спешила его посещать. Слишком холодно, к тому же школьные каникулы. Зоя, Талия, Бьянка и Гроувер скользнули внутрь.

Доктор Торн остановился в нерешительности. Не знаю почему, но в музей он не пошел. Повернувшись, он направился к торговому центру. В долю секунды я принял решение и пошел за ним.

Перейдя улицу, Торн стал подниматься по ступеням Музея естествознания. На двери висела большая табличка: «ЗАКРЫТО НА ПИРАТСКОЕ МЕРОПРИЯТИЕ». Потом я сообразил, что «ПИРАТСКОЕ» должно было означать «ПРИВАТНОЕ».

Я вошел внутрь вслед за доктором Торном, пройдя огромный зал, где стояли чучела мастодонтов и скелеты динозавров. Спереди, из-за закрытых дверей, доносились голоса. Двое привратников стояли снаружи. Они открыли двери для Торна, и мне пришлось рвануть вперед, чтобы успеть проскочить за ним.

То, что я увидел внутри, было настолько ужасно, что я едва удержался от громкого восклицания, которое, вероятно, стоило бы мне жизни.

Я попал в огромную круглую комнату с галереей, опоясывающей второй этаж. На галерее расположились по крайней мере дюжина смертных охранников и два монстра — женщины-рептилии с двойными змеиными туловищами вместо ног. Мне уже случалось их видеть. Аннабет называла их скифскими драконицами.

Но и это было не самое плохое. Между женщинами-змеями — могу поклясться, что он глядел прямо на меня! — стоял мой заклятый враг Лука. Выглядел он ужасно. Лицо у него было мертвенно-бледное, а светлые волосы казались почти седыми, словно за несколько месяцев он постарел на десять лет. В глазах Луки полыхал гнев, а по щеке в том месте, где его оцарапал дракон, тянулся шрам, но сейчас этот шрам уродливо багровел, будто свежая рана.

Рядом с ним, сидя так, что полумрак скрывал его, находился еще один человек. Я видел только костяшки его пальцев, сжимавших позолоченные подлокотники кресла, похожего на трон.

— Итак? — спросил мужчина, сидевший в кресле.

Голос его был точно таким, как в моем сне, — не отвратительным, вызывающим мурашки, как у Кроноса, а гораздо ниже и мощнее: казалось, будто говорит сама земля. Звук его заполнял всю комнату, хотя он даже не повышал голоса.

Доктор Торн снял очки. Его разноцветные глаза, карий и голубой, блестели от волнения. Он неловко поклонился и произнес со своим чудным французским акцентом:

— Они здесь, мой Генерал.

— Знаю, болван, — отозвался трубный голос. — Но где?

— В ракетном музее.

— В Музее воздухоплавания, — раздраженно поправил его Лука.

Доктор Торн сверкнул глазами на Луку.

— Как скажете, сэр.

У меня возникло чувство, что доктору Торну доставило бы куда большее удовольствие пронзить Луку своим шипом, чем называть его «сэр».

— Сколько их? — спросил Лука.

Торн притворился, что не слышит.

— Сколько их? — потребовал ответа Генерал.

— Четверо, Генерал, — ответил Торн. — Гроувер Ундервуд, сатир. И девушка с колючими черными волосами в… как это говорится… в панковском прикиде и с ужасным щитом.

— Талия, — сказал Лука.

— С ними еще две девушки-охотницы. На одной — серебряный венчик.

— Эту я знаю, — рыкнул Генерал.

Все присутствующие в зале зашевелились, словно испытывая некий дискомфорт.

— Позвольте мне заняться ими, — сказал Лука Генералу. — У нас достаточно…

— Терпение, — оборвал тот. — У них уже и так хлопот полон рот. Я подослал туда одного старого приятеля, который не даст им соскучиться.

— Но…

— Мы не можем рисковать тобой, мой мальчик.

— Да, мальчик, — подхватил доктор Торн с жестокой усмешкой. — Ты еще слишком хрупок для риска. Разрешите мне покончить с ними.

— Нет. — Тот, кого называли Генералом, поднялся с кресла, и я впервые смог разглядеть его.

Он был высокий и мускулистый, со смуглой кожей и прилизанными, зачесанными назад темными волосами. Дорогой коричневый шелковый костюм, какие носят парни с Уолл-стрит, сидел на нем как влитой, но вы никогда не ошиблись бы, приняв этого пижона за брокера. У него были грубые черты лица, широкие плечи и ручищи, которыми наверняка можно, как соломинку, переломить древко флага. И каменно-тяжелый неподвижный взгляд. У меня появилось чувство, будто я гляжу на ожившую статую. Поразительно, что он вообще мог двигаться.

— Ты уже подвел меня, Торн, — прогрохотал он.

— Но, Генерал…

— Никаких оправданий!

Торн вздрогнул. Когда я впервые увидел его в черной форме в Уэстовере, то подумал, что Торн производит жуткое впечатление. Но теперь, стоя перед Генералом, Торн выглядел как глупый новобранец. Совсем другое — сам Генерал. Ему и форма была не нужна. Он родился командиром.

— За проявленную тобой нерасторопность тебя следует бросить в одну из ям Тартара, — произнес Генерал. — Ты был послан схватить ребенка одного из трех старших богов, а притащил какую-то хилую дочку Афины.