Перси Джексон и похититель молний - [67]

Я налил воды из кувшина в их миски, а затем использовал меч, чтобы вытащить из клеток перепутанный корм. Мясо я отдал льву, а репу распределил между зеброй и антилопой.

Гроувер успокаивал антилопу, пока Аннабет срезала своим ножом шарик с ее рогов. Она хотела также счистить прилипшую к зебре жвачку, но мы решили, что это слишком рискованно при такой тряске. Мы пообещали Гроуверу, что поможем животным с утра, а не на ночь глядя.

Сатир свернулся на мешке с репой; Аннабет открыла пакет с печеньем и нерешительно откусила кусочек; я старался подбодрить себя, сосредоточившись на мысли, что мы на полпути в Лос-Анджелес. На полпути к месту нашего назначения. Было только четырнадцатое июня. Солнцестояние наступит не раньше двадцать первого. У нас еще уйма времени.

С другой стороны, я не имел ни малейшего представления, чего ждать дальше. Боги продолжали развлекаться со мной, как с игрушкой. И только один Гефест поступил достаточно честно, разместив в парке камеры и открыто выставив меня на потеху богам. Но даже когда съемка не велась, я не мог отделаться от ощущения, что за нашим поиском пристально следят. Я стал для богов забавой.

— Эй, Перси, — окликнула Аннабет, — прости меня, что я так орала в водном парке.

— Все нормально.

— Просто эти… — ее передернуло, — пауки.

— Все дело в истории Арахны, — предположил я. — Ее превратили в паука за то, что она вызвала твою маму на состязание в искусстве ткачества.

— С тех пор дети Арахны мстят детям Афины, — кивнула Аннабет. — Если паук появится хотя бы в миле от меня, он меня найдет. Ненавижу этих маленьких ползучих существ. Так или иначе, я перед тобой в долгу.

— Мы одна команда, помнишь? — спросил я. — Кроме того, Гроувер у нас теперь заядлый летун.

Я думал, что он спит, но Гроувер пробормотал из угла:

— Наверное, забавно я выглядел, да?

Мы с Аннабет рассмеялись.

Разломив печенье, она дала половинку мне.

— В послании Ириды… Лука ничего не сказал?

Я жевал печенье и думал, что бы такое ответить. Разговор по радуге не давал мне покоя весь вечер.

— Он сказал, что вы с ним — старинные приятели. И еще что Гроувер на этот раз не промахнется. Никто не обратится в сосну.

В тусклом бронзовом свете клинка трудно было разобрать выражения их лиц.

Гроувер скорбно прокричал что-то по-звериному.

— Мне следовало сказать тебе правду с самого начала. — Голос его дрожал. — Просто подумал, что если бы ты знал, как я тогда облажался, то не захотел бы взять меня с собой и дружба наша закончилась бы.

— Ты был тем сатиром, который пытался спасти Талию, дочь Зевса?

Гроувер мрачно кивнул.

— А двое других полукровок, приятелей Талии, которые благополучно добрались до лагеря… — я посмотрел на Аннабет, — ведь это были вы с Лукой, да?

Она отложила свое печенье, так и не притронувшись к нему.

— Как ты сам говорил, Перси, семилетняя полукровка одна далеко не уйдет. Афина направляла меня и помогала мне. Талии было двенадцать. Луке — четырнадцать. Они оба сбежали из дома, как и я. Они очень радовались, что я с ними. Они были… они поразительно храбро сражались с монстрами, даже без всякой подготовки. Мы отправились на север от Виргинии, не имея никаких конкретных планов, почти две недели отпугивая чудовищ, пока нас не нашел Гроувер.

— Предполагалось, что я буду сопровождать Талию в лагерь. — Сатир шмыгал носом. — Только ее одну. У меня был строгий приказ Хирона: не предпринимать ничего, что могло бы подвергнуть ее риску. Понимаешь, мы знали, что Аид гонится за Талией, но я не мог просто так бросить Луку и Аннабет. Я подумал… подумал, что смогу привести всех троих в безопасное место. Это была моя вина, что монстры перехватили нас. Я растерялся. На обратном пути в лагерь я так испугался, что несколько раз сбился с пути. Будь я хоть немного сообразительнее…

— Прекрати, — оборвала Аннабет. — Никто тебя не винит. Даже Талия.

— Она принесла себя в жертву, чтобы спасти нас, — жалобно произнес Гроувер. — Ее смерть — моя вина. Совет козлоногих старейшин сказал то же самое.

— Потому что ты не бросил двух других полукровок? — спросил я. — Это несправедливо.

— Перси прав, — сказала Аннабет. — Меня бы сейчас здесь не было, если б не ты, Гроувер. И Луки не было бы тоже. Нам не важно, что сказал об этом Совет.

— Такая уж у меня судьба, — продолжал хныкать в темноте Гроувер. — Я самый невезучий из всех сатиров, и я же нашел двух самых могущественных полукровок века: Талию и Перси.

— И совсем ты не невезучий, — терпеливо произнесла Аннабет. — Ты самый отважный сатир, каких я встречала. Назови еще хоть кого-нибудь, кто дерзнул бы спуститься в царство мертвых. Спорим, Перси действительно рад, что ты здесь, с нами.

Она пнула меня ногой.

— Конечно, рад, — сказал я (могла бы и не пинаться). — Это не просто удача, что ты нашел Талию и меня, Гроувер. Ты самый великодушный из всех сатиров. И по натуре ты — следопыт. Поэтому ты обязательно найдешь Пана.

До меня донесся глубокий, удовлетворенный вздох. Я ждал, что Гроувер скажет что-нибудь, но он только тяжело дышал. Когда сопение перешло в храп, я понял, что сатир уснул.

— Как это только ему удается? — изумился я.

— Не знаю, — улыбнулась Аннабет. — Но ты действительно обратился к нему с такими прекрасными словами.