Персеваль, или повесть о Граале - [54]

Но, возможно, эти строки могут быть отнесены и к Труа, с его ярмарочным размахом и кипением промыслов, местных и завозных. Каждая из гипотез опирается на свои более или менее убедительные аргументы: во всяком случае, есть основания полагать, что работа над «Персевалем» могла начаться гораздо раньше обозначенной для него конечной даты (1190 г.), т. е. в период между 1179 и 1182 гг. , когда Кретьен имел реальную возможность познакомиться с Филиппом Эльзасским. Может быть, ради этого заказа он перепоручил завершение «Ланселота» своему ученику Годфруа де Ланьи, чтобы полностью отдаться новому сюжету, впрочем, тоже незаконченному? Считается, что «Ланселот» дописан к 1181 году. Значит ли это, что именно в это время Кретьен полностью занялся новым проектом, который так его увлек, что он посвятил ему несколько лет и, увы, не успел закончить, но никому не передоверил? На все подобные вопросы ответа нет. Но есть основания полагать, что последнее произведение Кретьена де Труа имело особое значение в его творческой судьбе, захватив автора на годы – может быть, до самой кончины.

* * *

«Персеваль» часто называют романом «воспитания».

Размышляя о романе воспитания, М. Бахтин подчеркивал, что он сосредоточен на процессе становления человека (Бахтин 1979), и это становление чаще всего проходит в циклическом времени (детство, юность, зрелость, старость). «Парцифаль» Эшенбаха (а следовательно, и «Персеваль» Кретьена) отнесен Бахтиным к романам подобного типа. Но «циклическое» время в «Персевале», что называется, не работает. В начале романа герой – отрок, почти ребенок, наивный и невежественный дикарь из глухих валлийских лесов. Примерно за пятнадцать дней ему удается пройти школу рыцарства и все стадии инициации, продемонстрировать рыцарскую доблесть, отомстить врагам, покорить сердце дамы и заслужить всеобщее восхищение, так что сам Артур в сопровождении баронов отправляется на поиски удивительного юноши. А затем пять лет забвения, какого-то странного духовного сна, от которого герой очнется только в келье отшельника. Никакой внешней мотивации подобных трансформаций в романе Кретьена нет. П. Галлэ отметил, что Персеваль и по происхождению, и по линии судьбы резко отличается от героев других кретьеновских романов (Gallais 1972:36–40). Он, в отличие от них, не сын короля, и происхождение его, как и имя, до определенного момента неизвестно. В его судьбе особая роль принадлежит матери (отсюда мотив искупления), что совершенно нетипично для рыцаря. Герои Кретьена основные подвиги совершают в конце своей «карьеры» – Персеваль с первых шагов одерживает все свои победы. Обычно путь героев начинается при дворе короля Артура и там же заканчивается – Персеваля же ищут, чтобы вернуть ко двору, но он по собственной воле покидает артуровское королевство. Наконец, все кретьеновские рыцари влюблены и служат дамам, Персевалю же такая любовь неведома: он быстро забыл Бланшефлер. Из этого, как считает П. Галлэ, следует, что сюжет «Персеваля», скорее, представляет собой историю инициации, а не воспитания, поскольку герой призван исполнить предопределенную, хотя и неведомую ему, миссию. Этот смысловой нюанс отражен и в более поздних формулах кретьеновского сюжета, который уже в XIII веке определялся как поиски Грааля.

Свой поиск Персеваль ведет интуитивно, а ему помогает случай, то самое «вдруг»: «Герой рыцарского романа устремляется в приключения как в родную стихию, мир для него существует только под знаком чудесного «вдруг», это – нормальное состояние мира» (Бахтин 2000:81).

Персеваль выполняет в романе Кретьена де Труа особую функцию: через него осуществляется своего рода ревизия куртуазных ценностей, порою ироническая.

Герой входит в роман как персонаж абсолютно чужеродный для рыцарского эпоса – неотесанный грубый юнец, азартный охотник, неизменно вооруженный тремя дротиками, в метании которых он упорно упражняется. К тому же он валлиец – деталь, чрезвычайно важная для его характеристики. Обычно в рыцарских романах география вполне условна, потому появление указанной детали в романе Кретьена весьма значимо. В период раннего средневековья Уэльс обладал определенной самостоятельностью, и на этой территории сохранялись элементы древней кельтской культуры, валлийский язык и местные обычаи. Уэльс сопротивлялся как англо-саксонскому, так и норманнскому вторжению. Только в XIII веке английскому королю Эдуарду I удалось присоединить Уэльс к английской короне (после чего наследник английского престола получил титул принца Уэльского – своеобразный реверанс по отношению к мятежной территории). Население Уэльса в средние века было преимущественно сельским. Потому и валлиец для спесивых рыцарей – это почти синоним дикаря и невежи: «Сеньор, валлийцы – знайте то – /Похожи на животных боле,/Чем скот, пасущийся на поле».

Таково первое впечатление рыцарей от встречи с Персевалем.

Подобная этническая дискриминация, вероятно, объясняется исторически. Сцена первой встречи валлийца Персеваля с настоящими рыцарями, которых он принял за ангелов, написана с юмором. Герой, с его нелепыми вопросами, напоминает пастуха из пасторальной комедии, вроде «Игры Робена и Марион» (Poirion 1994:1308).