Перри Мейсон: Дело заикающегося епископа. Дело об удачливых ножках - [19]

– Позвольте мне судить об этом самому, мистер Браунли. – Адвокат сел и закурил, не упустив из виду, что суперуверенности у финансиста заметно поубавилось. – Если у человека есть нечто такое, что нужно и другим людям, он испытывает давление с их стороны. У вас есть деньги. Они нужны многим. Вот они и придумывают разные планы, чтобы вы расстались с деньгами. У меня есть определенные бойцовские способности, и люди пытаются заручиться моим доверием, чтобы привлечь меня на свою сторону.

А теперь я готов выложить карты на стол. Цепочка событий, которая привела к моей заинтересованности в этом деле, очень сложна. Не стану утверждать, что все не было спланировано заранее с целью заручиться моей поддержкой. Если и было, будьте уверены, у меня нет и не будет ни малейшего желания способствовать несправедливости или мошенничеству. С другой стороны, велика вероятность того, что в силу сложившихся обстоятельств, девушка, которую вы считаете дочерью вашего сына Оскара и Джулии Браннер, на самом деле вам не родственница.

– У вас есть основания для подобного заявления? – спросил Браунли.

– Естественно, – Мейсон сделал паузу, чтобы всмотреться в дымящийся кончик сигареты, потом вновь встретился взглядом со стариком. – Я говорю от лица единственного живого родителя девушки, Джулии Браннер.

Лицо Браунли осталось бесстрастным. Разве улыбка, точнее, ее тень, стала совсем ледяной.

– И позвольте спросить, кто идентифицировал Джулию Браннер?

Лицо Мейсона превратилось в непроницаемую маску.

– Никто, – ответил он. – Поэтому я и пришел к вам. Если с моей стороны допущено мошенничество, именно вы можете вывести меня на чистую воду.

– Допустим, мне удастся убедить вас, что такое мошенничество имеет место быть? – спросил Браунли.

Мейсон вскинул руки.

– Это дело тут же перестанет меня интересовать. Но поймите, мистер Браунли, меня нужно убедить.

– Джулия Браннер – аферистка, – отчеканил Браунли. – Мои детективы много чего узнали о ее прошлой жизни, до встречи с моим сыном. Это весьма занимательная история.

Мейсон поднес сигарету ко рту, глубоко затянулся, улыбнулся и заговорил, выдыхая табачный дым, который окутывал слова синеватой аурой:

– Можно не сомневаться, что есть множество женщин, прошлое которых, при рассмотрении под микроскопом, окажется не менее колоритным.

– Эта женщина – аферистка.

– Вы говорите о Джулии Браннер, которая вышла за вашего сына?

– Да, разумеется.

– Тогда тот факт, что она – аферистка, – указал Мейсон, – никак не связан с правовым статусом ребенка, которого она родила.

Браунли облизал губы, помолчал, а потом продолжил в холодной, безжалостной манере банкира, анализирующего недочеты в финансовом соглашении:

– К счастью для всех заинтересованных сторон, ребенка, которого она родила, в самом раннем возрасте избавили от ее тлетворного влияния. Я не буду разглашать, как это случилось и где. Эта информация получена мною от людей, которые работают исключительно на меня, и все их действия направлены на защиту моих интересов. Мне известно, и вы без труда найдете тому подтверждение, что Джулия Браннер сама пыталась, пусть безрезультатно и с большими затратами, добыть информацию о местопребывании девочки. Но так вышло, что моя команда достигла успеха там, где она провалилась.

– Джулия пыталась получить выгоду из связи с вашей семьей? Я прошу забыть о предвзятости по отношению к ней и ответить честно.

Лицо Браунли помрачнело.

– Она не пыталась получить выгоду, потому что я предпринял необходимые меры, чтобы таких попыток не было.

– Как я понимаю, – заметил Мейсон, – вы говорите о том, что благодаря вам, она стала лицом, скрывающимся от правосудия.

– Вы можете истолковывать мои слова, как вам того хочется, – ответил Браунли. – Никаких признаний не будет.

– Я лишь считаю справедливым предупредить вас, что буду защищать моего клиента, если дело заинтересует меня, и в прошлом и в настоящем. И если выяснится, что лицом, скрывающимся от правосудия, она стала благодаря вашему влиянию, я приложу все силы, чтобы заставить вас за это заплатить.

– Само собой, – пожал плечами Браунли. – Нет у меня оснований ожидать, что Перри Мейсон будет защищать своего клиента, спустя рукава, но я не думаю, что вас заинтересует Джулия Браннер. Во-первых, у меня есть веские доказательства того, что настоящая Джулия Браннер умерла, а та, что пришла к вам – самозванка.

– Ничего из сказанного вами, – указал Мейсон, – не доказывает, что ваша внучка на самом деле дочь Джулии Браннер, кем бы та ни была. С другой стороны, у меня есть доказательства, которые убеждают меня, что вы стали жертвой или мошенничества, или ошибки.

– Мистер Мейсон, – медленно ответил Браунли, – я не собираюсь разглашать имеющуюся у меня информацию ради того, чтобы опровергать ваши утверждения.

– В таком случае, – решительно заявил адвокат, – вы не можете убедить меня не браться за это дело.

Браунли несколько секунд сидел в глубокой задумчивости.

– Пожалуй, я сделаю еще один шаг вам навстречу, мистер Мейсон, но не более того. – Длинными, тонкими пальцами он достал из кармана бумажник из тюленьей кожи, раскрыл его и вытащил письмо. Мейсон с интересом наблюдал, как старик спокойно и уверенно отрывает от фирменного бланка шапку, а потом, после короткой паузы, и нижнюю часть, с подписью. – Вы поймете, мистер Мейсон, – продолжил Браунли, задумчиво глядя на лишенное начала и конца письмо, – что я провел очень тщательное расследование. И получил неопровержимые факты, на которые мог опираться в своих выводах. Вся информация в высшей степени конфиденциальна, но я нанял лучших детективов, которых можно купить за деньги. Я уверен, что это вы стали жертвой обмана. Я совершенно убежден, что женщина, которая представилась вам, как Джулия Браннер, не выходила замуж за моего сына. Я знаю, что девушка, которая будет представлена, как ее дочь, не является дочерью моего умершего сына, и у меня есть основания верить, что ваш интерес в этом деле обусловлен, по большей части, уважением к человеку, которого вы полагаете безупречным во всех отношениях, и который вроде бы располагает совершенно точной информацией по этому делу. Вот почему я показываю вам это письмо. Я не скажу, от кого оно получено, но однозначно заявляю, что у источника безупречная репутация.