Перо и маска - [2]

«Велик ты, Оссиан, велик, неподражаем!» — восклицал историк Н. М. Карамзин.

Поэмы были переведены на все европейские языки. На русский язык их переводили Капнист, Катенин, Гнедич и другие. Ермил Костров свой перевод посвятил Суворову. Книга называлась так: «Оссиан, сын Фингалов, бард III века. Галльские, иначе Эрские или Ирландские стихотворения. Две части. М. 1792». Этим переводом воспользовался Пушкин, который, как известно, начал свою литературную деятельность со стихотворений в духе поэм Оссиана.

Одной из первых появившихся в печати оссиановских баллад Пушкина была «Кольна», сюжет которой взят из поэмы Оссиана «Кольна-Дона». В подзаголовке стихотворения обозначено: «Подражание Оссиану». Вот отрывок из этого стихотворения:

Небес сокрылся вечный житель,

Заря потухла в небесах;

Луна в воздушную обитель

Спешит на темных облаках;

Уж ночь на холме — берег Кроны

С окрестной рощею заснул:

Владыка сильный Каломоны,

Иноплеменных друг, Каруль

Призвал Морвенского героя

В жилище Кольны молодой

Вкусить приятности покоя

И пить из чаши круговой.

Характерно, что эпиграф к поэме Пушкина «Руслан и Людмила» — «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой» — близок к переводу вводных строк поэмы Оссиана «Картон»: «Повесть времен старых. Дела минувших лет».

Соседние по времени написания стихи Пушкина «Эвлига» и «Осгар» не могут быть отнесены точно к оссиановским, однако имеют с ними общие детали и даже совпадающие имена героев.

Сюжет оссиановдкой поэмы «Сельмские песни» использовал поэт Д. Веневитинов в стихотворении «Песнь Кольмы»:

Ужасна ночь, а я одна

Здесь на вершине одинокой.

Округ меня стихий война.

В ущелиях горы высокой

Я слышу ветров свист глухой.

Здесь по скалам с горы крутой

Стремится вниз поток ревучий,

Ужасно над моей главой

Гремит Перун, несутся тучи.

Куда бежать? где милый мой?

Он же в скандинавской повести «Освобождение скальда» использует северный колорит оссиановских поэм и называет героев именами Эгил, Эльмор, Эльва.

Лермонтов, считавший себя потомком шотландской фамилии, писал: «Под небом бурь, среди степей, стоит могила Оссиана в горах Шотландии моей» («Гроб Оссиана»).

Поэт-переводчик Н. И. Гнедич написал стихотворения под названием «Красоты Оссиана», в предисловии к которым говорил: «Я хотел все красоты Оссиана слить в эти песни, и в них одних хотел показать — каков Оссиан».

В стихотворении «Последняя песнь Оссиана» говорится:

Голос песней Оссиановых

Будет жить над прахом тления,

Призовет потомка позднего

К сладостным воспоминаниям.

Таков был «русский оссианизм».

И вдруг… в 1775 году английский критик Сэмюэль Джонсон выразил сомнение в подлинности оригиналов, использованных Макферсоном для переводов. Он утверждал, что никаких кельтских манускриптов, написанных до XVII века, не сохранилось (критик был в этом не прав, так как в Эдинбургской библиотеке сохранились, например, рукописи даже XII века).

Макферсон обещал выставить рукописи Оссиана для всеобщего обозрения, однако при всем желании, как говорится, не мог этого сделать.

И тогда была создана комиссия для расследования, во время работы которой Макферсон умер. Он не дожил до разоблачения подделки. После него осталась единственная, написанная им под своим именем трагедия в стихах «Горец», по общему мнению, бездарная.

В 1830 году в «Литературной газету» была напечатана статья без подписи, как указал впоследствии Н. О. Лернер, принадлежавшая Пушкину, в статье настолько ясно излагается вопрос о подделке Макферсона, что хочется привести ее почти полностью.

«Когда Макферсон издал Стихотворения Оссиана (перевод, подражание или собственное сочинение, — этот вопрос, кажется, доселе еще не решен. Когда все с восхищением читали их и перечитывали… Потом начали догадываться, допытываться и дознались (вправду или нет), что поэмы Оссиановы были поддельные, новейшие произведения, словом: что их создал сам Макферсон. Известный критик доктор Джонсон, человек отменно грубый, сильно напал на Макферсона и называл его обманщиком и злоумышленным делателем подлогов. Закипела жаркая война на перьях. И вот образчик тогдашней полемики: ответ С. Джонсона на письмо Макферсона, который гордо изъявлял свою досаду на обидное неверие английского критика.

«г. Джемс Макферсон!

Я получил ваше глупое и бесстыдное письмо… Я считал вашу книгу подложною и теперь ее считаю таковою ж… Угрозы какого-нибудь негодяя никогда не отклонят меня от стремления изобличить обман…»

В таких выражениях было составлено это письмо, приводимое Пушкиным; по нему можно, судить о ярости происходивших боев.

В пятидесятых годах прошлого столетия в результате тщательного исследования перевод Макферсона был официально объявлен подлогом, а автор его — обманщиком. Однако окончательного научного заключения о подлинности оссиановских поэм мы не имеем и до настоящего времени.

Эпоха романтизма давно прошла, а с ней утратил свое значение и оссиановский вопрос, но все же возвышенный тон поэм, героические образы их, величественные картины природы — все это и сейчас производит впечатление. Кто бы ни был Макферсон, какая бы тайна ни скрывалась в эпосе «Поэмы Оссиана», несмотря на это, его произведение — несомненный отзвук старинной шотландской поэзии, показатель неиссякаемости народного творчества.