Перо и маска - [10]
К замаскированным произведениям Пушкина относится и поэма «Гавриилиада», пародирующая евангельский рассказ о «благовещении» и библейскую легенду с грехопадении Адама и Евы. Понятно, что духовной цензуре поэма казалась «богохульной», а верующим читателям — «развратным сочинением». Сам Пушкин, пересылая поэму своему другу, сказал о ней:
Жандармское дело о «развратном сочинении» возникло в 1828 году. По высочайшему повелению была назначана комиссия в составе князя А. Н. Голицына и графов Кочубея и Толстого.
Комиссия поручила санкт-петербургскому военном генерал-губернатору вызвать Пушкина, которому приписывали авторство, и допросить, им ли написана поэма, когда, имеет ли он ее у себя, и если да, то представить экземпляр, и обязать Пушкина впредь подобных богохульных сочинений не писать под страхом строгого наказания, о чем отобрать от него подписку. Генерал-губернатор представил графу Толстому показание поэта, который написал:
«Рукопись ходила между офицерами гусарского полка, но от кого из них именно я достал оную, я никак не упомню, мой же список сжег я, вероятно, в 20-м году. Осмеливаюсь прибавить, что ни в одном из моих сочинений, даже из тех, в коих я особенно раскаиваюсь, нет следов духа безверия или кощунства над религией. Тем прискорбнее для меня мнение, приписывающее мне произведение столь жалкое и постыдное.
10-го класса Александр Пушкин».
На этом показании царь наложил резолюцию: «Графу Толстому призвать Пушкина к себе и сказать ему моим именем, что, лично зная Пушкина, я его слову верю. Но желаю, чтобы он помог правительству открыть, кто мог сочинить подобную мерзость и обидеть Пушкина, выпуская оную под его именем».
Этого не мог вынести великий поэт. Когда Толстой объявил ему царскую резолюцию, Пушкин «по довольном молчании и размышлении» спросил, позволено ли будет ему написать прямо государю, и, получив разрешение, тут же написал ему письмо. Комиссия определила «не раскрывая письма сего, представить оное его величеству».
Вот это-то письмо, о котором в определении комиссии говорится «не раскрывая сего, представить оное», и одержит в себе, по-видимому, признание Пушкиным своего авторства.
На очередном докладе по этому поводу Николай I написал: «Мне это дело подробно известно и совершенно кончено».
Когда по смерти Пушкина, в 1837 году, князь А. Н. Голицын диктовал свои записки, то под 30 декабря возникла следующая запись: «Гавриилиада» Пушкина. Отпирательство Пушкина. Признание. Обращение с ним государя. Важный отзыв самого князя, что не надобно осуждать умерших».
Авторство поэта давно доказано и без запечатанного письма — автографом программы поэмы, воспроизведенной факсимильным способом в академическом издании, а также мастерским анализом стиля и языка поэмы, проведенным В. Брюсовым, со следующим выводом: «Если «Гавриилиада» написана не Пушкиным, то одновременно с ним жил в России другой равный ему по дарованию поэт, обладавший, к тому же поразительным даром имитации».
Некоторые рукописи Пушкина были написаны шифрованным текстом. Расшифровка таких рукописей — дело трудное и под силу только опытным текстологам. Можно, например, довольно легко разгадать криптоним (шифрованную подпись) или разобрать запись Пушкина под стихами на смерть Амалии Ризнич «Под небом голубым страны своей родной». Там написано: «У.о.с. Р.П.М.К.Б. – 24». Запись означает: «Услышал о смерти Рылеева, Пестеля, Муравьева, Каховского, Бестужева — 24 июля».
Но есть шифры более сложные, требующие для расшифровки длительной работы. Таковы, например, черновики десятой главы «Евгения Онегина», записанной Пушкиным особым шифрованным способом. Этот способ бы все же разгадан в наше время П. О. Морозовым с участием Н. О. Лернера, М. Л. Гофмана и С. М. Бонди. Оказалось: поэт записал сначала все первые строки написанных строф, затем вторые и т. д. Получилось следующее:
и т. д.
Как видим, шифр был очень прост и в то же врем отвечал своему назначению: не знавшие его не могли прочесть произведения. В расшифрованном виде оно читается так:
и т. д.
В связи с тем что рукопись не дошла до нас целиком, удалось расшифровать только первые четверостишия шестнадцати строф, да и те ввиду неразборчивости почерка приблизительно.
Пушкинские маски были разнообразны. Это и эзопов язык, и приводившиеся примеры аллюзий (сравнений с современностью); это перенесение смысла (как в «Капитанской дочке», где главным героем мыслится не Маша Миронова, а Пугачев); это применение шифра (десятая глава «Евгения Онегина») и др.
Большинство пушкинских маскировок в настоящее время разгадано. Одной из последних по времени расшифровок является прочтение Б. В. Томашевским стихотворения Пушкина «Подражания Корану», переосмыслившее заново, на фоне восстания декабристов, следующие его строки:
