Перкалевый ангел. Предтечи этажерок - [90]

— Будет исполнено! — изобразив пародию на армейскую выправку, рявкнули оба и тут же заспешили в разные стороны.

В штабе пришлось задержаться почти на час. Пересказав на словах о своем вылете, он принялся за составление рапорта, параллельно указывая на принесенной карте где, кого и в каком количестве удалось обнаружить. Естественно, добытый наблюдателем обед пришлось вновь подогревать, но даже это не испортило Михаилу настроение. Осмотр его У-2 показал, что по счастливой случайности ни одна деталь силового набора аэроплана не пострадала, так что можно было обойтись одними стежками и заплатками с лакировкой мест ремонта. А за проведенный вылет всего за один день удалось заработать триста рублей. И это еще без учета его оклада и затрат на ремонт боевых повреждений. Надо было видеть, как скривились пара офицеров присутствовавших при подведении итогов его вылета, когда он озвучил подлежащую оплате сумму. Сами они подобные деньги зарабатывали лишь за квартал. Вот только вновь высказывать свое отношение к не представителю аристократии никто из них не решился. Ведь даже один из их лучших пилотов не смог выполнить то же самое задание и при этом вдобавок разбил аэроплан. А третья часть вернувшихся после обучения летчиков, оказались полностью неспособны к самостоятельным вылетам.

Пообедав и удостоверившись, что работы над его машиной подходят к концу — в ангаре уже вовсю разносился едкий запах лака, Михаил отправился на летное поле к опрокинувшемуся У-1бис. Консилиум, по всей видимости, принял таки решение и у машины уже вовсю стучали топорами, сооружая импровизированный кран. Поскольку к нему так и не обратились за какой-либо консультацией, он тоже не стал лезть с советами и полюбовавшись минут десять на то как другие работают, закутался потуже в шарф и направил стопы к Тимофею. Тот в компании с молодым Федюниным и техником Битюговым также заканчивали с ремонтом обшивки крыльев его Блерио-11. Ко второму же Блерио раздосадованный Христо Топракчиев его не подпустил, объяснив в двух словах что и сам справится с ремонтом своей машины. Говорить об обстреле он тоже не выявил желания, ограничившись лишь информацией о картечных снарядах, начавших рваться вокруг машины, стоило ему оказаться над полевыми укреплениями.

Поняв, что больше сегодня на аэродроме делать нечего, он взял один из автомобилей производства завода «Мотор», взятых с собой для проведения самых натуральных полевых испытаний в условиях ведения боевых действий, и посадив за руль Константина, отправился к передовой. Для составления обширного доклада, что они собирались предоставить великому князю по итогам своей командировки, требовалось собрать как можно больше фактов применения моторизованной техники в современной войне. А к своему немалому удивлению этой самой техники на дорогах, по которым уже успела пройти болгарская армия, он наблюдал в весьма приличных количествах. Причем помимо одиночных курьеров, летающих на своих легких мотоциклах между штабами и одиночных автомобилей, неспешно пылящих по известным лишь их пассажирам делам, пару раз он замечал настоящие колонны в несколько десятков автомобилей. Вот только их большая часть являлись легковыми, причем абсолютно разных марок и применялась исключительно для перевозки штаба. Во всяком случае, количество офицеров в этих колоннах просто зашкаливало.

А вот грузовых автомобилей имелось преступно мало. Все снабжение войск осуществлялось исключительно гужевым транспортом, так что дороги оказывались забиты сотнями продирающихся по ним телег. Засевшим вокруг Эдирне войскам еще повезло, что плечо доставки оказалось не сильно большим из-за сохранившихся железнодорожных путей. А не будь их и местных запасов, вся армия могла оказаться на голодном пайке. Не лучше обстояло дело с доставкой раненых и больных в госпиталя. Эдирне еще не был полностью блокирован и турки постоянно прощупывали оборону болгарских войск, делая по несколько вылазок за день, так что повозки с ранеными были частым явлением на дорогах. Но тех, кто простыл или мучился диареей, было куда больше. Пренебрежительное отношение к снабжению армии выкашивали ее ряды почище турецких пуль и снарядов.

То, что Михаил увидел на передовой, ему совсем не понравилось. Солдаты, оставленные на попечение самим себе или на худой конец под командованием одного из младших офицеров, большей частью, жались вокруг костров или кучковались в сырых окопах, стараясь хоть как-то согреться. Те же офицеры, кто не укатил гулять в ближайшие города, занимались тем же самым, но в более человеческих условиях — пили все, что было крепче кифира, в своих палатках.

Настроения от увиденного ни грамма не прибавилось, зато походный блокнот пополнился немалым количеством новых записей. В том числе и об отсутствии какой-либо службы контрразведки. За весь день его ни разу никто не остановил и не поинтересовался, чего это он вынюхивает на позициях. Только наиболее любопытные проявили интерес к их форме, непринужденно пробирающемуся по бездорожью автомобилю и оружию. Но среди офицеров таковых набралось не более десятка, а рядовые, если и имели желание, не рисковали приближаться к непонятным залетным гостям. Мало ли на кого можно было нарваться!