Перикл и Аспазия - [96]

Скопление в городе большого числа людей привело к тому, что смерть собрала богатый урожай. Трупы лежали кучами, а больные ползали, по улицам и вокруг колодцев. Храмы также были заполнены мертвецами. Правила человеческого общежития перестали действовать, люди забыли про погребальные обряды. Кто не имел возможности сжечь своих мертвых, подбрасывал их па чужой погребальный костер. Распространилась жажда наслаждений, ибо над каждым нависла неумолимая смерть. Никто уже не боялся ни людской, ни божьей кары, ничего не стоили и деньги.

Но самое удивительное другое: несмотря на постигшую их катастрофу, у афинян хватило духовных и физических сил, чтобы вести военные действия согласно с намеченным планом. Пелопоннесская армия опустошала Аттический полуостров от края до края в течение сорока дней. Враги отступили, вероятно, из страха перед болезнью. Они видели поднимавшиеся над городом густые клубы дыма от погребальных костров. Но пелопоннесцы еще не покинули пределов Аттики, когда из Пирея вышли сто триер и несколько десятков транспортных кораблей. Этот флот, усиленный подкреплениями с Хиоса и Лесбоса, доставил на Пелопоннесское побережье, около Эпидавра, четыре тысячи гоплитов и триста всадников под командованием самого Перикла. Союзники безуспешно пытались захватить г. Эпидавр, зато им удалось опустошить земли на восточном побережье полуострова. И здесь болезнь следовала за воинами.

Сразу по возвращении в Пирей тот же самый флот, но уже под командованием стратегов Гагнона и Клеопомпа отплыл в другом направлении. Конечной целью похода были Халкидика и все еще оборонявшаяся Потидея. И на этот раз, несмотря на применение осадных машин, не удалось преодолеть сопротивление потидеян. Через сорок дней стратеги отступили, поскольку и их отряды понесли тяжелые потери от болезни, «привезенной» из Афин: из четырех тысяч гоплитов умерли тысяча пятьсот. Под Потидеей остался только старый осадный корпус.

* * *

Вот в эти-то мрачные дни войны и эпидемии Софокл работал над своей драмой «Царь Эдип».

Фивы поразила страшная эпидемия. Над городом поднимается дым от сжигаемых благовоний, отовсюду слышны погребальные песни и жалобные стоны. Умирают люди, гибнут звери, осыпается в полях и садах неубранный урожай. На опустевших улицах вповалку лежат непогребенные трупы. Женщины рыдают, припав к подножиям алтарей.

Царь Фив Эдип много лет назад освободил город от ужасного чудовища, Сфинкса. И теперь он тоже жаждет помочь своему народу. В храм Аполлона в Дельфы отправлено посольство, чтобы сам бог указал пути избавления от смертельной болезни. Ответ бога таков: надо найти и покарать преступника, который убил Лая, предыдущего царя города, только после этого болезнь исчезнет. Хотя со времени убийства прошло уже много лет, Эдип немедленно приступает к поискам, он должен узнать правду и наказать виновного. Но постепенно в ходе усиленных поисков преступника перед ним и народом открывается страшная тайна: это он сам убил Лая во время случайной ссоры на дороге, даже не зная, что имеет дело с царем Фив. Только потом Эдип расправился со Сфинксом и получил в награду пустующий трон и руку царицы-вдовы Иокасты. И это еще не все. Эдип узнает, что хотя он и воспитывался в Коринфе, но в действительности он родом из Фив и его отец — Лай, а мать — Иокаста. Значит, он не просто убийца, а отцеубийца и муж собственной матери. И подумать только, все эти несчастья обрушились на человека удивительной честности и отваги без всякой его вины, лишь по безжалостному приговору судьбы и богов! Поэтому в заключительных словах драмы хор стенает: «Сколько людей когда-то завидовало счастью и всемогуществу Эдипа! Теперь он сброшен безжалостной судьбой в пропасть отчаяния. Нет, никого нельзя называть счастливым, пока не закроются в последний раз его глаза».

И простой человек, и могущественный владыка, даже если он действует из лучших побуждений, бессильны перед всесокрушающей мощью рока. Самые добрые намерения, способные спасти человечество, обращает он ему во вред, на горе и погибель.

Не думайте, что Софокл в своей трагедии осуждает Перикла. Совсем наоборот, он его защищает. Вовсе не вождь навлек несчастье на город, хотя он и стремился к войне и распорядился собрать народ за городскими стенами. Он действовал из лучших побуждений, хотел победы Афин и предотвращения тяжелых потерь, однако стал игрушкой в руках богов, причиной огромных несчастий, в том числе и для собственной семьи.

Смерть не обошла стороной и дом Перикла. Умерла его сестра, затем оба сына от первого брака. Сначала жертвой смертельной заразу пал вечно ссорившийся с отцом старший сын Ксантипп, а через восемь дней младший — Парад. Когда Перикл стоял у его изголовья, он не мог сдержать стонов и слез. Со времени процесса Аспазии люди впервые видели плачущего Перикла.

Живым остался только сын Перикла и Аспазии, носивший имя отца. Но он незаконнорожденный и даже не имеет афинского гражданства, ибо двадцать лет назад по инициативе самого Перикла приняли закон, по которому полноправным гражданином считался только тот, у кого и мать, и отец были афинянами. Потребовался специальный указ, давший сыну Перикла афинское гражданство и право на наследование имущества отца.