Перезагрузка, или Back in the USSR. Книга 2 - [2]

Павел Владимирович оказался вполне еще бодрым пенсионером, квартира которого была превращена в настоящую мастерскую. Он постоянно что-то мастерил, в том числе макеты космических кораблей, как настоящего, так и будущего. Я просто офигел, когда увидел почти один в один макет космического фрегата 'Нормандия SR-2' из игры 'Mass Effect', в которую я одно время загонялся. Не иначе, америкосы все же передрали позже творение нашего режиссера.

Выразив восхищение работами Мастера, я озвучил предложение, от которого, по моему мнению, Павел Владимирович просто не мог отказаться. Клушанцев, обрадованный тем, что про него еще не забыли, тут же выразил готовность посодействовать в создании фильма. Я оставил ему вариант сценария, пообещав созвониться через пару дней. Через два дня режиссер безапелляционно заявил, что уже видит, каким будет космический корабль марсианской экспедиции, и если ему предоставят материалы и пару помощников, то готов сделать его не 1 к 10, а даже 1 к 5. Марсоход в его видении тоже разительно отличался от современных луноходов, хотя шестиосевую систему колес конструктор решил сохранить. А по поводу того, как создать эффект невесомости, чтобы актеры не болтались на тросиках, у Клушанцева тоже была идея. В общем, эти два дня Павел Владимирович провел плодотворно. Не только успел сценарий прочитать, но и продумать технические моменты.

Очная встреча Тарковского и Клушанцева едва не сорвала все мои планы. Ветеран отечественного кинематографа решил выразить свои мысли по поводу недочетов картины 'Солярис'. Мол, он читал книгу Лема и не понял, зачем Андрей Арсеньевич сделал из фантастической книги театральную постановку. Видя, как закипает Тарковский, я тут же попытался спустить ситуацию на тормозах, переведя разговор на тему 'Марсианина'. Вроде бы удалось, хотя понервничать в тот момент довелось серьезно.

Неугомонный Клушанцев даже вызвался лететь с нами в Узбекистан, хотя марсоход 'Мир' под его чутким руководством собрали в мастерских 'Мосфильма' и собирались транспортировать в Учкудук в товарном вагоне.

- А вдруг во время транспортировки что-то сломается? - лупил железобетонным аргументами пенсионер. - Вы там так почините, что из марсохода получится садовая тележка. А мне позорить свою седую голову на старости лет ни к чему.

В общем, так и напросился. Перелет из Москвы в Ташкент он перенес нормально, предпочитая здоровый сон чтению газет и журналов. Я сидел рядом с оператором картины, а Тарковский - через проход. В какой-то момент Андрей Арсеньевич, оторвавшись от чтения стихов Лорки, вдруг посмотрел на меня, и сказал:

- Сергей Андреевич, а пожалуй, я вас тоже задействую в какой-нибудь небольшой роли. Только уже по возвращении в Москву, когда будем работать в павильонах. Вы не против?

- Конечно же, с радостью готов сыграть даже в эпизоде.

Из всего актерского состава в Кызылкум летел только один Янковский, он-то как раз сидел в самолете рядом с режиссером. И в оригинале, и по моему сценарию на фоне красных песков бегает только главный герой, остальным актерам там делать нечего. Вот и не потащили больше никого, ограничившись Янковским, самим Тарковским, его симпатичной помощницей, главным оператором, осветителем, художником-постановщиком, художником по костюмам, мастером спецэффектов, несколькими ассистентами и техническим персоналом. В общем, набралось почти два десятка человек.

Приземлились мы в ташкентском аэропорту вечером 10 июня. Нас встречал какой-то местный партийный деятель, который устроил всю группу в лучшую ташкентскую гостиницу. А уже на следующее утро мы загрузились в поезд и отправились в сторону пустыни Кызылкум, про красные пески которой Тарковский был наслышан заранее. Ожидания нас не обманули, песок действительно в некоторых местах пустыни имел красноватый оттенок, да и горы поблизости подходящие попались.

Помимо Учкудука, где находилась железнодорожная станция, в нескольких километрах от нашей стоянки располагался маленький аул, в котором мы и разместились, заняв пару заброшенных хижин, сложенных, как мне сообщили по секрету, из верблюжьего навоза. Проводили здесь только ночи, а с утра отправлялись на съемки. Хотя как-то и ночью пришлось снимать, но тут я включил лентяя, предпочитая понежиться пусть и в не совсем удобной, но все же постели. Продукты в аул каждую субботу привозила автолавка. А вода имелась своя, артезианская. Понятно, что обитали тут преимущественно старики, молодежь при первой возможности сбегала в город. Впрочем, такая тенденция была характерна для всего Союза, а после Перестройки деревни и вовсе стали вымирать одна за другой.

Одним словом, жить сложно, но можно. Пару раз я с разрешения Тарковского вклинивался в съемочный процесс, когда, на мой взгляд, действо отходило от сценария. Андрей Арсеньевич внимательно прислушивался к моим рекомендациям, и однажды даже сделал по-моему.

А вот со скафандром, внешне немного модернизированного умелыми руками Клушанцева, действительно была проблема. Первую неделю Янковский кое-как отснялся, страшно страдая от обезвоживания, и выпивая каждый раз по три литра припасенной для него воды. Но затем терпение актера иссякло, и он решил заявить протест, свидетелем которого я и стал.