— Здесь когда-то был вход в подземелья Пензы, — начал я свое повествование. — Подземными ходами до революции была пронизана вся центральная часть города, они тянулись на многие километры. Самые первые ходы пролегали на глубине более 12 метров. По периметру они были выложены просмоленными бревнами и имели трапециевидную форму. Одна из таких галерей существовала до 60-х годов прошлого века.
При проведении земляных работ ковш экскаватора на глубине двух метров задел бревенчатый настил. Под ним оказалось подземелье. Местная жительница Ольга Глухарева прошла по лабиринту более 50 метров, освещая дорогу фонарем. Она утверждала, что ход разветвлялся на два направления. Одно шло к Троицкому женскому монастырю, другое — к Советской площади.
— Это возле которой мы и находимся? — спросила Таня Меркурьева, отличница с кривовато сидевшими на носу очками в роговой оправе.
— Сейчас она уже, кстати, называется Соборной, как и до революции. Спасский кафедральный собор, между прочим, возводится практически такой же, который стоял на площади до 1934 года, пока его не взорвали большевики…
— Так вот, — продолжил я, все больше вживаясь в роль лектора, — во время пожаров, дотла выжигавших деревянную Пензу, священники прятали горожан под землей. А еще до наших дней дожила легенда, согласно которой по приказу Емельяна Пугачева в августе 1774 года в самом длинном туннеле (он насчитывал несколько километров), тянувшемся от центра города под рекой Сурой на остров Пески и далее до Ахун, повстанцы спрятали награбленное — тысячу пудов серебра! Хотя некоторые историки этот факт опровергают, считая действия предводителя бунтарей нелогичными. Ведь отступающему войску как никогда требовались денежные средства.
Рассказал я и о знаменитом бандите Алле (Алексее Альшине), наводившем ужас на пензенских нэпманов. Якобы был он профессиональным цирковым борцом, обладал недюжинной силой и умел гипнотизировать людей. Банда Алле скрывалась в подземных ходах под городом. Вытравить их оттуда не помогло ни затопление подземелий, ни замуровыванием входов. Но, сколько веревочке ни виться… Одним словом, Алле все-таки поймали. Приговор был предсказуем: бандита расстреляли, а его голову залили спиртом и передали на хранение в медико-исторический музей при областной больнице имени Бурденко.
История про Алле произвела на ребят сильное впечатление. Особенно эпизод с заспиртованной головой, и я пообещал ребят как-нибудь сводить в этот самый музей, пользуясь своими знакомствами.
А Лешка Габузов поднял руку, как на уроке, и заявил:
— Сергей Андреич, а я знаю тут неподалеку один подземный ход. Хотите, могу показать…
Ученики тут же загалдели, что хотят увидеть воочию хотя бы вход в подземелье. Я же знал, что все ходы давно были найдены и замурованы, слышал это из самых, казалось бы, достоверных источников. Что и озвучил со скептической улыбкой.
— Да правду говорю! В натуре, гадом буду… — добавил Габузов, чтобы никто не сомневался в его искренности.
— Недалеко, говоришь? Ну что ж, давай прогуляемся.
Мы дружно отправились следом за нашим Сусаниным, и через пятнадцать минут стояли возле старого двухэтажного дома из красного кирпича. Дом зиял пустыми глазницами окон, и был, похоже, давно расселен, ожидая своей очереди под снос. Учитывая, что земля в центре нарасхват, даже за баснословные деньги, рано или поздно здесь либо построят новый жилой дом, либо торговый центр.
— Давайте сюда… Вот!
Габузов остановился у подвальной двери, находившейся рядом с подъездом. Дверь эта висела на одной петле и была, наверное, такой же древней, как и сам дом. Из небольшой щели между краем двери и обшарпанным косяком тянуло прохладой и какой-то затхлостью.
— Да это обычный подвал, — сказала Оля Перова. — Леш, ты уверен, что там подземный ход?
— Я ж говорю, зуб даю! Айда за мной.
Щелкнув зажигалкой — ведь наверняка курит, засранец, нужно будет сделать ему внушение — Габузов толкнул пронзительно заскрипевшую дверь и вошел внутрь. Фонарика ни у кого не оказалось, зато еще трое извлекли из своих карманов зажигалки, что мне, человеку некурящему, было весьма прискорбно наблюдать.
— Давайте не все сразу, а то подвал, похоже, тесноват, — охолонил я своих учеников. — Сейчас зайду я и те, кто с зажигалками, посмотрим, что к чему, затем оповестим остальных.
— А у меня в телефоне фонарик, — встряла Лена Сивцева.
— Да?.. Ну, тогда пойдешь замыкающей.
Те, кто не попал в разряд 'факелоносцев', жутко расстроились, но я был непреклонен. В итоге я, четверо обладателей простеньких китайских зажигалок и Сивцева спустились один за другим в подвал. Габузов двигался первым, при своем росте под метр восемьдесят вынужденный втягивать голову, чтобы не задеть ею сводчатый потолок, увешанный древней паутиной. То и дело приходилось переступать через какие-то доски, мешки, обломки мебели, рискуя наступить на ржавый гвоздь, и даже засохшие экскременты.
К счастью, ни на гвоздь, ни в человеческие отбросы мы не вляпались, и через минуту путешествия по узкому коридору Габузов остановился у дыры в стене, проделанной явно не так давно. Была она не очень уж чтобы широкой, но человек моего сложения при известной сноровке мог протиснуться в отверстие, даже не запачкав одежды.
