Перейти грань - [14]

Жена Джернигана была биржевым маклером. Как-то они с Энн обедали с Джерниганами, и Дейв продемонстрировал им своего прелестного четырехлетнего сынишку, который мило шепелявил и оглушительно хохотал. И его папа смущенно спрашивал у Браунов: «Что делать с ребенком, у которого такой ужасный смех?»

Возвращаясь домой, Брауны шутили по поводу уроков смеха, академий смеха, французских гувернеров, обучающих приличному смеху. Но смех и в самом деле показался Брауну ужасным. «Дух эпохи», — заметил он тогда.

— Какие новости на рынке? — спросил Браун своего молодого приятеля.

— А вы не знаете? — удивился Джерниган. — Это было интересное утро.

— Пошел вниз?

— Без всяких сомнений. Черта осталась позади.

— Это довольно странно.

Улыбка Джернигана только подчеркивала серьезность положения, Он был бледен, и ему явно было трудно дышать. Он ответил не сразу:

— Да. Это как-то необычно.

На причале в Сити-Айленд клиента Росса не оказалось. Стоял теплый солнечный зимний день. Среди швартовочных буев плавала пара лебедей, перепачканных мазутом. Браун мерил шагами настил перед зданием морского клуба в течение часа. Клиент так и не появился. Купив у торговца на улице хот-дог, он поехал в свой офис, включив в машине радиоприемник. В новостях сообщили о падении индекса Доу на пятьдесят пунктов.

В офисе он застал одного лишь Джернигана, говорившего по телефону. Положив трубку, он заглянул в кабинет Брауна.

— Звонила ваша жена.

— Просила передать что-нибудь?

Джерниган отрицательно покачал головой.

— Все разошлись по домам. Мы отключили коммутатор.

Браун вновь позвонил своему брокеру, но линия была по-прежнему занята.

Этим вечером Браун должен был принять участие в семинаре на тему «Все о продажах и качестве товаров». Он отправился туда, не заезжая домой, но оказалось, что первая лекция отменена. Браун и молодой бородач из Шотландии оказались единственными, кто появился здесь. На пару с шотландцем он пошел выпить кофе.

Молодого человека звали Огилви, и он работал на компанию «Пепсико», которая направила его в надежде перенять кое-какие методы для обеспечения качества своей продукции. Лицо Огилви полыхало гневом и, похоже, не только из-за падения курса на рынке и отмены лекции.

— Все это спек-уляция, — жаловался он, когда они сидели за стойкой «Формика» и пили кофе без кофеина. Его голос надломился на слове, как будто это была какая-то богопротивная ересь. — И абсолютно непродуктивная.

Всеобщее смятение и возбуждение вызывали у Брауна какое-то нездоровое веселье. Ему было смешно слушать шотландское хныканье Огилви.

— Может быть, — подсказал он молодому человеку, — героическая эпоха буржуазии закончилась.

Это замечание еще более омрачило шотландца.

— Вы что, социалист?

— Нет, — засмеялся Браун, — просто шучу.

Огилви изучающе посмотрел на него.

— Ну и ублюдки же они! — Его гнев не проходил. — Сами не хотят работать и не хотят, чтобы работал ты. Они презирают тех, кто занят производительным трудом.

— Как торговец, я не могу не согласиться с вами.

— Сам я инженер по образованию, — сообщил Огилви.

Браун поразмышлял над ответом, но промолчал. Уходя, он испытывал чувство облегчения. По дороге домой его мысли больше занимал этот короткий безрезультатный разговор, чем страхи, связанные с паникой на рынке. «Героическая эпоха буржуазии закончена, — думал он, — а вместе с ней пришел конец и социализму».

Когда он пришел домой, его жена и дочь смотрели вечерний выпуск экономических новостей.

— Что нового? — спросил он.

Энн повернула к нему лицо, и он увидел, что жена расстроена. Она лишь пожала плечами и не стала вдаваться в подробности в присутствии Мэгги.

— Рынок в ужасном состоянии. У них даже нет до сих пор точных цифр.

— Правда, — возбужденно добавила Мэгги. — Акции полностью обесценены.

Он засмеялся, но умолк, вспомнив, что формально они с Мэгги в ссоре.

— Иди заканчивай свои уроки, — велела Энн дочери. — Тебе завтра отправляться ранним поездом.

Когда он готовил себе сандвич с поджаренной ветчиной и сыром, ему вспомнилось, как Мэгги, еще совсем малышка, с гордостью сооружала ему такой сандвич по своей книге для маленьких хозяек и громко называла его croque-monsieur.

Он присел за кухонный стол, чтобы поесть. Энн вошла неслышно и прислонилась к перегородке.

— Мэгги меня беспокоит, — ответил он на ее внимательный взгляд.

— Конечно. — Энн согласно кивнула. — У нее сейчас такой трудный возраст. И ты много значишь в ее жизни.

— Надеюсь, она извинится до своего отъезда, — устало произнес он.

— Она написала тебе записку. И очень переживает вашу ссору.

— Наша Мэгги… — тихо проговорил он, убирая со стола. — Она больше, чем жизнь.

Составив тарелки в раковину, Браун обернулся и увидел, что жена стоит на прежнем месте, крепко сжав губы, и крутит на пальце обручальное кольцо.

— Ты чем-то расстроена, Энн.

Она натянуто улыбнулась и безвольно уронила руки. — Это всего лишь деньги, верно?

— Верно, — подтвердил он.

— Завтра нам начнут звонить.

В течение нескольких лет она приобретала надежные акции через своего брата и получала прибыль там, где другие оказывались в убытке. Браун высоко ценил ее деловые качества. Но сейчас его беспокоили не цифры.