Переворот - [2]

Учитывая растущую глобальную нестабильность, становится крайне важно провести анализ использования деструктивных политических технологий с геополитической и геоэкономической точки зрения, а также выявить основные мотивации авторов таких сценариев. Этому и посвящена книга.

Глава 1 «Цветные революции»: современные технологии демонтажа политических режимов

1.1. «Цветные революции» и социальные сети

С современной теорией и практикой ненасилия можно ознакомиться в трудах профессора Гарвардского университета Джина Шарпа – «архитектора» теории и практики реализации «бархатных революций»[1] как компонента внешнеполитической технологии «мягкой силы». Превратившись, по мнению большинства специалистов, в «Клаузевица ненасилия», он, в отличие от М. Ганди и М. Лютера Кинга, предлагает людям использовать его методы, не превращая ненасилие в образ жизни, так как оно «не имеет ничего общего с религией, моралью и социальной справедливостью»[2]. Разница состоит в том, что его предшественники видели в ненасильственном сопротивлении «программу изменения отношений, заканчивающуюся мирной передачей власти»[3], а Шарп – методику захвата власти.

Интерес американских военных и политиков к его исследованиям берет свое начало с ввода советских войск в Чехословакию в 1968 г. С 1970-х гг. Белый дом, стремившийся блокировать военный потенциал Кремля, начинает разработку методов ненасильственного сопротивления. В 1983 г. по инициативе Дж. Шарпа в Бостоне создается международный центр исследований ненасильственного сопротивления – Институт Альберта Эйнштейна, впервые применивший свои наработки во время демонтажа советского влияния в Центральной и Восточной Европе[4]. Претворяя в жизнь концепцию «нового мирового порядка», выдвинутую президентом Бушем-старшим (1989–1993), стратегическое ненасильственное действие (strategic nonviolent action) нашло свое применение в важнейших с точки зрения геополитики Вашингтона регионах мира: в Восточной Европе, на Ближнем Востоке, в Азиатско-Тихоокеанском регионе, Африке и Латинской Америке.

В последующие годы преимущества этого действия успешно использовались администрацией Клинтона для смены власти в Югославии в 2000 г. («бульдозерная революция»). С приходом в январе 2001 г. неоконсерваторов в Белый дом ненасильственное сопротивление выдвигается в авангард внешнеполитической борьбы. Так, например, эта методика позволила сменить власть в Грузии («революция роз» 2003 г.), на Украине («оранжевая революция» 2004 г.), в Ливане («кедровая революция» 2005 г., приведшая к выводу сирийских войск из страны) и Киргизии в 2005 г. («тюльпановая революция», повторно проведенная в 2010 г. для смещения К. Бакиева).

В 2009 г. Дж. Шарп (наряду с Дж. Маккейном и Дж. Соросом) был обвинен иранскими руководителями в причастности к попытке государственного переворота. Причем негодование Тегерана подкреплялось появлением (накануне волнений) в Интернете знаменитого пособия профессора Шарпа «От диктатуры к демократии» в переводе на фарси[5]. Спустя два года администрация Б. Обамы, отягощенная участием одновременно в двух военных кампаниях, сделала ставку на непрямое участие в смене режимов в Тунисе (январь 2011 г.) и Египте (февраль 2011 г.)[6]. Ненасильственным сопротивлением также охвачены Алжир (2010–2011), Йемен (2011), Сирия, Бахрейн, Иордания и Ливия. В меньшей степени протестный потенциал проявился в Марокко, Саудовской Аравии, Ливане, Ираке, Омане, Кувейте, Мавритании, Судане, Сомали, Западной Сахаре и Джибути. Этот широкий список стран приближает решение долгожданной задачи Соединенных Штатов: перестроить Большой Ближний Восток на свой лад, предоставив проамериканским элитам новую легитимность, необходимую в условиях ослабления глобальных позиций доллара.

В теории каждая операция, вне зависимости от страны и ситуативных характеристик, прорабатывается в несколько этапов:

1) оценка и анализ;

2) разработка стратегии;

3) выстраивание возможностей;

4) борьба;

5) завершение конфликта.

Анализируются возможности и ресурсы той или иной страны, могущество режима и потенциальных третьих сил, которые могут быть задействованы или вовлечены в конфликт. США выстраивают стратегию по принципам военного планирования, избирая концепцию наилучшего достижения своих целей в конфликте: каким образом и когда бороться, как достичь максимальной эффективности в осуществлении своих целей. Это своего рода план распределения, адаптации и применения имеющихся средств[7].

Планировщики ждут ответов на следующие вопросы: каковы основные препятствия для ненасильственных действий? какие факторы будут способствовать достижению победы? на какие основные силы опирается действующий режим? какие слабости он имеет? насколько уязвимы его источники силы? какие силы на стороне революции? каковы ее слабые стороны и как от них избавиться? каков статус сторон, непосредственно не вовлеченных в конфликт, кто оказывает помощь или может ее оказать как режиму, так и революционерам, а также какими способами?[8]

«Основные усилия стратегов направлены на блокирование таких сторон политической власти, как ее авторитет – уверенность народа в том, что власть легитимна и его моральный долг подчиняться ей; человеческие ресурсы – число и значение лиц и групп, которые выполняют указания, сотрудничают или предоставляют помощь своему правительству; умение и знания, необходимые режиму для выполнения конкретных действий; нематериальные факторы – психологические и идеологические стереотипы, делающие население лояльным; материальные ресурсы – степень контроля или доступа правительства к имуществу, природным и финансовым ресурсам, экономической системе, а также к средствам связи и транспорта; санкции – необходимые для существования режима и проведения его политики наказания, грозящие или применяемые против непослушных или отказывающихся сотрудничать»