Переводчик «Переводчика» - [16]

— Однако извини, Валентин, меня никак не покидает ощущение, что все это сочинил ты сам, — сказала она.

— Послушай, Ирина, я — не сочинитель, а пе-ре-вод-чик. Я перевожу иностранные литературные произведения на наш язык. Делаю непонятное — понятным. Недоступное — доступным.

— И наоборот.

— В принципе, да. По отношению к носителям переводимого языка. В данном случае — языка английского.

— Но я желаю добавить, что при любом переводе невольно теряются смысловые оттенки и полутона первоначального текста. А при переводе с перевода, бывает, иногда теряется и основная идея, — заметил Наум. — Богохульство, разумеется, но вызывает сомнение перевод той же Библии. Возникает естественный вопрос: насколько точно она дошла до нашего времени?

— Ладно, не будем трогать Библию. Теологических диспутов сейчас нам только не хватало. Экзегезой, толкованием Библии, пускай занимаются специалисты, — перебил я его. — Повторяю, Ирина, я — не сочинитель. Я — переводчик. Да и нет у нас с Наумом ни малейшей охоты тебя разыгрывать. Зачем? С какой стати?

Мне хотелось доказать Ирине, что она глубоко заблуждается — вовсе не я написал этот странный рассказ. Но не успел.

Внезапно снизу до нас долетело множество громких звуков — будто бы кто-то расхаживал по веранде, натыкаясь на стены и предметы. Падали стулья, табуретки, коробки со старым барахлом. Гремели кастрюли, сковородки, ведра. Билась посуда и нещадно трещала моя древняя мебель.

— Кто там у тебя хозяйничает? — шепотом поинтересовалась Ирина, стискивая мой локоть.

— Сам в толк не возьму, — с хрипотцой отозвался я.

— Может быть, это мой кот — Мурзик?

— Вряд ли.

— Коты, как правило, ходят тише, — согласился со мной Наум. — Засолов, ты ждешь кого-нибудь в гости?

— Шутишь? Кого я могу ждать в гости в полтретьего ночи? У меня же не дом свиданий. У меня — обычная летняя дача.

— Наверное, кто-то ошибся домом, — предположил он.

— Но зачем ему тогда ломать чужую мебель? — возразила Ирина.

— Ну, мало ли придурков на свете.

Заскрипели ступени под тяжестью неизвестного, который грузно и неспешно поднимался по лестнице. Сбившись в тесную кучу, мы замерли и затаили дыхание.

Сначала появилась голова, с серыми всклокоченными волосами. Вот черт! Это был никто иной, как Артур Штукатуренко! Иссиня-белое лицо успешного предпринимателя искажала омерзительная ухмылка, обнажавшая длинные неровные зубы. На виске, ухе и щеке черной коркой запеклась кровь.

Резкими рывками Артур повел головой, и устремил свои выпученные глаза на нас. Потом сфокусировал их — на одном мне. Помедлил и неторопливо продолжил подъем. От него исходил леденящий холод, быстро заполнивший всю мансарду. Стало холодно едва ли не как зимой в Якутии. Или это только казалось? Холод пробивал меня изнутри.

«Все — нам конец», — обреченно подумал я, когда он вырос по пояс от уровня пола. Но вдруг меня словно что-то подтолкнуло — я подскочил к Артуру и двинул его ногой в грудь. Удар получился сильный и точный. Честно сказать, я никак не ожидал от себя подобной прыти!

Удерживая равновесие, Штукатуренко, как заводная игрушка клоуна, замахал руками. Но не сохранил его, и с грохотом покатился по лестнице, пока не растянулся внизу на потертом линолеуме веранды.

Я тотчас захлопнул деревянный люк, ведущий в мансарду. Затем, призвав на помощь Наума и Ирину, взгромоздил на люк комод и столик с компьютером. К сожалению, очень не доставало той мебели, которую я выкинул отсюда во время недавней генеральной уборки. Но что теперь о ней жалеть.

Мы были потрясены и напуганы всем случившимся. В течение нескольких минут никто из нас не мог проронить ни звука.

Первой овладела собой Ирина. Хотя мою соседку все еще колотила нервная дрожь, со слабым подобием улыбки она поблагодарила меня:

— Спасибо тебе, Валентин. Ты нас прямо-таки спас. Я чуть не умерла от страха.

— Короче говоря, ты молодец. Я бы, например, не решился к нему приблизиться. Жуть настоящая, — произнес Наум и проглотил пригоршню успокоительных таблеток.

— Ерунда. Для меня это раз плюнуть, — смутившись, пробормотал я. И, протягивая раскрытую ладонь, попросил у него: — Одолжи парочку. Коль под рукой нет ни виски, ни водки.

— Но почему он ожил? — спросила Ирина.

— Да, Засолов, почему? — подхватил Наум. — Я осматривал твоего приятеля-бизнесмена. Ощупывал даже — он был мертвее мертвого. У Артура начиналось трупное окоченение. Обычно оно наступает через два часа после смерти.

— Шут его разберет. Сами видели — окоченение бесследно прошло. Он восстал, словно птица-феникс, — заметил я. — Как я понимаю, сейчас мы с вами живем по логике этого дьявольского рассказа, а не по логике нормального мира. И в нем наверняка описывается появление злобного воскресшего мертвеца.

— Ведь говорила же вам — не читайте рассказ дальше! Не читайте! Не нужно! — вспылила Ирина. — Что будет только хуже! Так нет, вы уперлись как два упрямых осла! Иного варианта, дескать, у них нет! Ну и получили! По полной программе!

— Мы же не думали, что все так обернется, — вставил я замечание.

— Нужно было думать!.. Ой, мамочки! — отпрянула она с визгом в сторону. Артур принялся снизу сильно колотить в люк, пытаясь его приподнять. Зашатался комод и столик с компьютером, грозя вот-вот с него свалиться и разбиться вдребезги.